– Выскочки мнили себя белыми ойунами. Несли якобы только добро… Я же считался чёрным. И этим горжусь до сих пор! Хотя мои недруги были сильнее… да… Зато не они меня, а я их уничтожил, – прошипел старик, уязвлённый издёвкой Дэллика в самое сердце.
– Ах, значит, всё-таки ты! – всплеснул руками насмешник.
– Да, я! Я! – выпрямился Сордонг. – Я всё же был большим ойуном! И стал бы великим – знаменитее алгысчита Сарыала, старого Терюта и удаганки Гуоны! Но потерял свой дар… Свой чудесный джогур! Ты, Дэллик, всему виной! Это ты в мыслях моих поселил жгучий дурман, беспрестанно точивший меня! Оставили тело моё сон и желание еды, ушли спокойные думы… И я приготовил отраву.
– Та-ак… Интересно, – оживился гость.
– Потом я показался ойунам в образе рыбы. Шепнул, что нужно поговорить. Попросил их прийти ко мне тайно ночью. А когда явились все трое, рассказал о своём видении – о несчастье, грозящем дьону. Они поверили, ведь я не соврал. Несчастье и впрямь гуляло-бродило рядом, и оно было – ты, Дэллик… Доверие затмило их предчувствия. Налив полную чашу напитка из сладких корней саарды, я сделал вид, что отпил из неё. И передал посуду по кругу. Было жарко, они выпили много… Я предложил соединить наши силы. Согласившись, они поведали о своих тревогах, ибо тоже слышали ветер близкого лиха. Гуона призналась: она с нежеланием шла ко мне, чуя не просто беду, а смерть… И первой поняла, что я поднёс им отравленное питьё! Она и умерла первой, эта женщина, которую я… любил. Удаганка, избравшая в мужья чужака Кубагая, человека простого, без всякого дара. У него были только светлое лицо и кудрявая борода цвета сухого сена – вот всё, что у него было. Он нанялся пасти табуны воинов…
Помешкав, старик повторил:
– Она умерла первой. А за нею и двое других.
– Но ты ведь этого хотел, не так ли? – заметил Дэллик. – Ты остался единственным ойуном в округе.
– Единственным! – горько воскликнул Сордонг. – Тогда я тоже так думал, ведь мне удалось обмануть чародейские души, отправив их в болото, где и паук вязнет… да! А потом старшие люди родов позвали меня на малый сход и повестили об исчезновении ойунов. Я сделал вид, что сокрушён горем. Они вытолкнули вперёд сына однорукого воина паренька Хорсуна. Он рассказал о чужом человеке со студёными глазами. «Незнакомец шёл к Сытыгану», – сообщил мальчишка. Он видел тебя, Дэллик.
Странник пожал плечами:
– Ну и что?
– Меня спросили, встречал ли я или кто-нибудь из моих родичей такого человека. Я ответил – нет, никто не встречал, мне бы сказали. Тогда старшие велели узнать у духов, куда пропали ойуны. К вечеру я принёс своё волшебное снаряжение в воинскую Двенадцатистолбовую юрту. Камлал4 до утра так усердно, как только мог. Пел и кричал, что с помощью духов бегу по следам твоим, Дэллик. Твердил, что спешу, но уже не догнать – ты, мол, успел ускользнуть далеко в свои земли. Доложил о тебе как о чёрном ойуне вражьего племени-рода. Поведал, что ты убиваешь всех других, чтобы стать самым великим в лесу Сир-Сибиир…
– Между тем великим-то хотел стать – ты, – ввернул скорчивший мину гость. – Однако всю вину свалил на меня. Смотри-ка, оказывается, ты не только лгун и убийца, Сордонг. Ещё и предатель…
– Я был зол на тебя! Ты заставил отнять у ойунов жизнь, но и мою испортил! А я находился в ту пору в самом расцвете тела и дара – разменял всего сорок пять вёсен. Ушёл мой бесценный джогур, ушёл как песок сквозь пальцы…
Сордонг затряс руками, словно вправду стряхивая песок, и завыл:
– О-о, мой дар! Дивный, летучий, моя потерянная радость! Сколько я вытерпел из-за него, сколько болел, как был счастлив его получить!
– Ну-у, завёлся, – поморщился Дэллик. – Не ушёл твой дар.
Старик замолчал с полуоткрытым ртом, и гость засмеялся:
– Он просто уснул до времени.
– Просто уснул? Ты хочешь сказать, что джогур… вернётся? – прошептал старик с надеждой.
– Почему бы и нет, – ответил уклончиво странник и вышел во двор за дровами.
В очаге вспыхнуло весёлое пламя. Пристально вглядываясь в оббитое глиной пылающее жерло, Сордонг всхлипнул: