Если не о чём больше писать... то есть нет темы более нужной и серьёзной, то можно и про такое написать
Писатель под грифом «секретно»
Читающая Москва
Писатель под грифом «секретно»
ЭКСКЛЮЗИВ
В серии «ЖЗЛ» издательства «Молодая гвардия» готовится к печати книга писателя, журналиста Николая Долгополова «Абель-Фишер» о знаменитом разведчике. Выход книги приурочен к 90-летию Службы внешней разведки России. Предлагаем читателям познакомиться с новой неизвестной страничкой из биографии известного героя.
Банально, а что поделаешь: если человек талантлив, то во всём. Но тут давайте не переигрывать. Основные таланты разведчика-нелегала Фишера проявились всё же не в шелкографии, и даже не в любимой живописи, и не в писательстве. Хотя, вернувшись домой из Штатов, Вильям Генрихович помимо основной работы с удовольствием брался и за другие дела, далёкие от его профессии.
Он любил спокойно, без наскока испытывать себя в чём-то новом, неведомом и в отличие от многих не охладевал к ним, когда что-то не удавалось, не шло сразу и быстро. Возможно, именно в последние годы в Штатах он набрался терпения, которого теперь хватало. Приступал к намеченному с ещё большей тщательностью, чем раньше. Всегда старался доводить начатое до конца.
Дочь Эвелина Вильямовна оценивала перемены в отце несколько по-иному. Видела, что четыре с лишним года тюрьмы не прошли даром. Он явно сдал физически. Чуяла: точит недуг. И не зря всё чаще оставались нетронутыми в мастерской, на некогда любимом чердаке, рубанок с дрелью. Даже после ухода в формальный запас Вильям Генрихович к ним притрагивался нечасто.
Зато пришли совсем новые увлечения. Как-то рассказал домашним: пишет книгу. Нечто вроде детектива, но на собственный лад. Не спешил, не заставлял вслушиваться в каждую написанную главку, а в ответ на просьбы говорил, что повесть нуждается в правке, в редактировании. Да и отлежаться ей надо. Впечатление, будто не совсем знал, о чём он вправе рассказывать читателю. Нельзя, чтобы было очень похоже, методы работы и оперативные эпизоды должны были оставаться за полями, но и «развесистой клюквой» потчевать никого не собирался. Всё те же принятые в его ремесле «рамки дозволенного» смущали, заставляли снова и снова переписывать уже готовое. Ему откровенно не нравились книги о разведке, в чём полковник открыто признавался на встречах с молодыми коллегами по профессии, критикуя и такого признанного в те времена автора, как Кожевников. Из разведчиков творили иконы. Рисовали их «под копирку» – мужественными красавцами, сомнений не знающими. И всегда – безоговорочными победителями, о чём можно было догадаться ещё со второго абзаца. У него вызывали усмешки стрельба, метание ножей и прочих отнюдь не разведывательных атрибутов. Быстрое «раскалывание» чужих шпионов, мгновенная вербовка источников – да ещё и каких ценных! Вильяму Фишеру не суждено было пойти по стопам Вильяма Шекспира, но свой вклад в жанр детектива он внёс. Эвелина рассказывала мне о повести, подписанной «Полковник ***» в журнале «Кругозор». Я же разыскал изданную в библиотечке журнала «Пограничник» книгу «Конец «чёрных рыцарей», хотя меня и уверяли, будто всё кануло в Лету. Ничего подобного! Вот она, книжечка в 4,5 печатного листа, сданная в набор в октябре 1966-го и попавшая на прилавки в 1967 году.
Правда, Фишеру пришлось и здесь маскироваться. Даже проверено – надёжным редакторам «Пограничника» звонили откуда-то оттуда, предлагая не слишком навязываться с вопросами к автору. Пришедший в редакцию высокий, сутуловатый человек являл собой образец скромности во всём – в одежде, в поведении, в отсутствии каких-либо претензий.
Отказался лишь от одного: ему предложили самому «Чёрных рыцарей» и проиллюстрировать. Иван Степанович Лебедев, так он представился, взял время на размышление. Вскоре позвонил и вежливо отказался. Тут, уверен, сыграла роль его обычно железная конспирация: вдруг поймут по стилю рисунков, кто автор. Да и рисовать надо было «закордонную жизнь» – а что, если невольно бы промелькнули знакомые ему типажи? Нет уж, не стоит.
Почему малоразговорчивый автор представился сотруднице «Пограничника» Валентине Яковлевне Голанд, которой поручили с ним поработать, Иваном Степановичем Лебедевым? Лебедева – девичья фамилия любимой жены Эли – Елены, Степановна – её отчество. Иван – ну это просто Иван, а может, взял имя одного из братьев Эли. Получился абсолютно благозвучный псевдоним – не нарочитый, не настораживающий, легко и без всяких задних мыслей принимающийся.