На узких, как тоннели, дорогах бора, ведущих к законсервированным скважинам, появились и торопливо, хищно засновали зелёные автофургоны «Оренбурггеологии», респектабельные иномарки…
В это время доктор-географ Чибилёв направляет чиновникам Федеральной службы лесного хозяйства аванпроект организации национального парка «Бузулукский бор», давно составленный им в соавторстве с известным лесоводом-краеведом Даркшевичем. Только придание бору природоохранного статуса, доказывали авторы проекта, может оградить, спасти его от посягательства энергичных временщиков. Месторождение нефти в Бузулукском бору станет стратегическим запасом России на сто лет. В верхах проект одобрили, но никаких конкретных мер для его осуществления не приняли, сославшись на отсутствие средств.
Новый оренбургский губернатор А. Чернышёв, понимая, как остро землепашцы области нуждаются в горюче-смазочных материалах, не спешил, однако, поддерживать нефтепромышленников.
С доводами оренбуржцев не торопились соглашаться землепользователи соседней Самарской области и предприниматели из московского концерна «Юнит Ойл», которым принадлежала часть территории Бузулукского бора, та, что выходила за границы Оренбургской области.
Сыр-бор разгорался… и всё-таки оренбуржцы получили обнадёживающий документ «Техническое задание на разработку эколого-экономического обоснования организации национального парка «Бузулукский бор». Задание было выполнено, в канун 2008 года решением правительства РФ парк этот наконец-то был создан.
Победа однако не вызвала особого ликования, как ни странно, у самих лесоводов бора. Придание ему нового статуса осложнило им работу, привычные способы хозяйствования. Новый статус определил иные цели и задачи. Но осуществлять их непросто: федеральная власть держит бор на скудном пайке…
– Мой сын, Юрий, с отличием окончил лесной институт, приехал сюда, в родной бор, но работать ему негде. Вакансия есть, говорят, но платить нечем. Женат, двое детей, – рассказывал мне Владимир Васильевич Архипов, более двадцати лет отслужил он лесником, теперь на пенсии, но работает водителем. Надо же кормить детей и внуков.
На старенькой «Ниве» он повёз меня в глубь бора.
Шеренги гладкоствольных сосен сопровождали нас с обеих сторон. Взбежав на отлогий косогор, дорога завиляла вниз, в сумрачную чащобу и вдруг упёрлась в нагромождение из валявшихся старых замшелых сосен. И далее путь наш раза три преграждали подобные завалы, вынуждая пятиться, выруливать в поисках объезда.
– А если пожар? Сюда же никакая машина не пройдёт, – озаботился я.
– Не пройдёт, – согласился бывалый лесник.
– А на что надежда? На вертолёты?
– Нету у нас вертолётов. И не было. Сейчас здесь не делается даже то, что мы, лесники, умели когда-то, старались… Эхма. Лесник – это ведь не сторож, а лес – не склад ценностей, повесил замок – и ушёл. Тут всё живое, в движении – и деревья, и вода, и птицы, и звери, и люди… Днём и ночью идут, едут – охотники, грибники, ягодники. Со всеми умей поладить, чтобы не боялись тебя, а уважали… К тому и стремились. Теперь лесник – что? Прав и обязанностей много у него, но что они, если бор ныне плохо защищён? Вхож в него всяк кому не лень… Теперь надежда на новые порядки…
Впереди, поперёк дороги, вповалушку улеглись сухие, с зеленовато-коричневыми, будто в ржавчине, мёртвыми ветвями сосны. Опять завал?
– Таких захламлений мы старались не допускать. Очистку леса спецбригады вели. Теперь они сокращены. Денег нет. Отсюда и запущенность, – виновато сказал Архипов.
– Но древний бор – не скверик, не парк городской рукотворный, где насаждения непременно должны быть ухожены, подстрижены, побелены, – возразил я. – Бор создан природой, и для его сбережения нужно всемерно поддерживать естественные механизмы экологического равновесия в нём, для чего, как предлагают учёные, оставить, выделить в тысячегектарном лесном массиве заповедное ядро – крупную зону покоя, где вмешательство человека свести бы к минимуму.
– Некоторым лесным объектам неприкосновенность, возможно, и не повредит, но запущенность, дремучесть никакой лес, согласитесь, не украсят.
Чуть погодя мы остановились у потаённого родничка. Он прятался в густой диковатой уреме из орешника, опутанного колючими петлями ежевики и гирляндами хмеля.
– Ох и вкусна водица! – напившись, восхитился Архипов. – А ведь глушь, дебри нехоженые, но хорошо… Воздух какой!
– Ну вот… дремучесть и запущенность, оказывается, не так уж неприглядны в таком бору, – в тон нашему благостному настрою сказал я и вспомнил недавнюю беседу с Александром Чибилёвым.
По его мнению, именно глухие, уремные места, старовозрастные, поросшие мохом долголетия сосны-вековухи, берёзы, «дубы-колдуны» – и те, что стоят, и те, что отжили своё и пали, став обиталищем для чаговых копытцев и опят, шуршащая, пружинистая, спрессованная из хвои, листьев, древесного праха, пахнущая грибной сыростью и прелью лесная твердь – всё это создаёт животворящую флору, тот уникальный воздух, спасительно нужный планете, который не могут дать, произвести замечательные наши рафинированные рощи и аллеи, роль которых зачастую эстетико-декоративная. Старовозрастной «спелый», «перестойный» лес на корню имеет несравненно большую экологоэкономическую ценность, чем этот же лес в дровах и древесине. Старовозрастной лес может служить людям многие столетия, поставляя высококачественный целебный воздух, улучшая климат, повышая урожайность полей.
– Первая задача сегодня – изменить психологию людей, – считает заместитель директора национального парка «Бузулукский бор» Валентин Евгеньевич Баранкин. – Мы создали программу экологического просвещения наших работников и населения. Просвещаем словом и делом. Сделаны десятки столов, скамеек, табличек, панно, указателей, оборудованы противопожарные щиты, спецплощадки для мусора, для парковок автомобилей, для костров. Все эти обновления потребовали больших денег. А их – мизер.
Помолчав, Баранкин добавил:
– Материализованное внимание нужно и учёным-экологам, ботаникам, зоологам нашей Боровой научно-опытной станции. Бездействует она уже многие годы. Летом мы создали научно-технический совет, куда вошли не только оренбургские учёные. На первом же заседании выработали программу – регламент действий. Документ послан в Москву, ждём утверждения, помощи…
Много хороших задумок у бузулукских лесоводов. «С деньжатами повольнее бы, тогда мы…» – мечтательно воздыхают они, но уклончиво говорят о том, как научиться самим деньги зарабатывать.
Условия и возможности для этого есть. Как-то, побывав в бору, немецкие предприниматели предложили (сделка пока не состоялась) эффективный способ переработки мелкотоварного леса, включая сучья, хворост, опилки, стружку…
Пора всерьёз заняться бы судьбой известной в округе Колтубановской мебельной фабрики. Давно уж стоит без заказов, а всегда были. Неужто у населения иссякла нужда в красивой мебели? Вряд ли.