По сути – то же самое и в Европе. С той лишь разницей, что афроамериканцы в США – по статусу в основном коренные американцы, а в Европе они в основном либо иммигранты, либо их дети. Редко – внуки. Тем не менее именно аристократия, высшая интеллигенция как США, так и европейских стран, проповедует оздоровительную силу «чёрных дрожжей», прелести африканского искусства, музыки и даже look.
Мотивация интеллигенции не всегда грешит неким социальным заказом. Трудно обвинить парижскую богему, которая обожает африканские рестораны, талантливого саксофониста Ману Дибанго и короля регги Боба Марли в том, что она ангажирована и выполняет социальный заказ государства: помочь африканским иммигрантам скорее интегрироваться во французское общество. Интеллигенция во многом движима стремлением добиться терпимости и в политике, и в обществе в первую очередь потому, что слишком горьки её исторические уроки. Она знает, чем кончилась нетерпимость к евреям, цыганам, масонам, священникам и коммунистам в нацистской Германии, чем обернулась нетерпимость к инакомыслящим в годы большевизма в России, что привело к «культурной революции» в Китае и к её страшному продолжению в Камбодже. Лучше поэтому никаких высших рас, никаких «абсолютно верных» теорий, никакого неравенства, никакого подавления. Все равны, все свободны, все братья.
В теории всё это прекрасно. На практике же…
Homo sapiens во всех вариациях и расах воспроизводится даже при разноцветных родителях, если таковые не страдают дурной наследственностью. Это давно доказали учёные, опровергая вымыслы расистов о превосходстве белой расы над всеми остальными. Нет такого врождённого превосходства и быть не может. Но благоприобретённым оно может быть, хотя опять же это не будет иметь никакого отношения к биологии и генетике человека. Речь идёт о превосходстве культурном, образовательном, поведенческом. Здесь чаще всего и наблюдается нестыковка. И не только между африканцами, арабами и коренными европейцами. Между восточными и западными европейцами тоже. Солженицын как-то сказал, что демократии нам, русским, придётся учиться ещё не одно столетие. Задуматься об этом – не одно столетие! Африканцам и арабам, выросшим в простых и многодетных семьях, к пониманию демократии, к общим ценностям европейской цивилизации прийти ещё сложнее, чем русским.
В результате равенство, свобода и братство понимаются белыми и афро-арабами пригородов в той же Франции совершенно иначе. Культурный и образовательный барьер становятся непреодолимым препятствием к взаимопониманию. «Негритюд» непривилегированных поэтому обретает не культурные, а чисто агрессивные свойства: «мы тут всех белых девок перетрахаем...» и т.д…
Жизнь в фактических гетто обрекает бедных иммигрантов и их потомков на то, чтобы вертеться бесконечно в своём кругу, а следовательно, воспроизводить безработных и живущих на пособие, а поэтому всё более ожесточающихся людей. Французы их не воспринимают как своих, и это отчуждение расовые бунты только усугубляет, а сами иммигранты начинают люто ненавидеть французов за то, что они обеспеченнее, за то, что лучше говорят по-французски, за то, что не хотят их принимать в свой круг, за то, что не хотят поделиться тем, что имеют, с пришельцами из Африки, не хотят отдать им всё, что у них есть. Раз и навсегда.
И чем остановить их бешеные, отчаянные бунты? Искусственное подталкивание к смешению рас и культур никогда не было плодотворным. Всё должно приходить естественно. Точки соприкосновения нужно искать.
«Я преклоняюсь перед мастерами уничтоженных колонизаторами древних культур Африки, – говорил мне один мой французский приятель-журналист. (Не буду называть его имени. Во Франции с этим надо быть поосторожнее.) – Я обожаю джаз и уверен, что могли его создать только негры, пропустившие через свою безысходность и тамтамовые ритмы христианские спиричуэлс. Я в восторге от африканских масок и статуэток. Я готов часами смотреть на то, как танцуют негритянки, и восторгаюсь королевской грацией суданок. Но я не готов к тому, чтобы открыть свой дом для посещений целого племени, к которому будет принадлежать мой негритянский друг, и, если он будет на этом настаивать, мы просто испортим отношения».
Конечно, он никогда не скажет это открыто. Но он так думает, как и многие его соотечественники. И в этом нет никакого криминала. Разница в цвете кожи и чертах лица, в религии и обычаях – это не просто расовые и культурные отличия, это различные миры. Их следует сближать, налаживать между ними всяческие контакты, но их нельзя сталкивать искусственно, ибо это может привести к взаимной аннигиляции. Миры человеческие взаимопроникаемы, но на это уходят тысячелетия, как показывает древняя история слияния чёрной и белой расы в Индии и Египте. И процесс этот куда более сложный, чем брожение и выпечка хлеба, где без дрожжей, в том числе чёрных, действительно не обойтись.
До поры нам в России казалось, что это проблема исключительно западная. Однако события последнего времени заставили заговорить о «войне цивилизаций» и наших властителей умов как по правую, так и по левую сторону российского политического спектра. От реальности мигрантов и гастарбайтеров нам теперь уже, видимо, никогда не избавиться. Но чтобы она не стала взрывной, власти предержащие в России должны позаботиться, чтобы эта реальность не напоминала вторжение инопланетян, которым местное население только мешает. Горящие пригороды Франции высветили часть этой гигантской проблемы, именуемой «война цивилизаций». Не дай бог, чтобы она заполыхала у нас.
Общая оценка: Оценить: 4,2 Проголосовало: 5 чел. 12345
Комментарии: 07.12.2010 22:29:09 - Леонид Серафимович Татарин пишет:
О ЧЁМ ВЫ, СУДАРЬ?
Для начала вспомните, сколько крови пролито ХРИСТИАНСКОЙ ИНКВИЗИЦИЕЙ в Европе, сколько народа было уничтожено крестовыми походами, почитайте, хотя бы строго документальную книгу Александра Парадисиса "Жизнь и деятельность Балтазара Коссы, Папы Иоанна ХХ!!!".
"Наш славный век, венец времён Своей стыдливостью силён. Бежит он, как от прокажённой От правды слишком обнажённой!"
О чём писать?
Литература
О чём писать?
ДИСКУССИЯ
Литература на пороге синтеза производственного романа с деревенской прозой
Продолжаем дискуссию о роли русской литературы в жизни современного общества, начатую в № 36, 37, 38, 42–43 «ЛГ».
О чём писать? Этот вопрос возникает крайне часто в последнее время. По крайней мере у меня такое ощущение.
Конечно, писать можно о чём угодно. Главное – желание создать текст. Стало принято публично сублимировать и бесконечно смаковать во рту остатки давно потерявшего вкус коньяка.