Но в два часа ночи с визжащим сигналом подходит к нам военно-морской патруль Чили и сообщает, что мы должны вернуться в Ушуая. Этого требует аргентинская сторона: она не так оформила документы.
После этой встречи, измерив давление, я обомлел. Никогда оно не зашкаливало у меня выше 180, а тут дикие цифры: 220 на 110. И тогда в моей одиночной каюте с целой экспедиционной библиотекой при двенадцативольтном свете я сказал себе подчёркнуто вслух: «Ты стоишь перед свершившимся фактом. Что ты так убиваешься? Где твоя спасительная формула: «Бог знает, что делает». Что не делается – всё к лучшему! Ты взгляни на прогноз погоды и узнай, какой из следующих дней там хоть чем-то напоминает второе января». И ведь нашёлся этот день. 9 января. Ветер всего лишь 20–30 узлов. Это около 15 метров в секунду. То есть половина урагана, если не считать порывы. Измерил давление. 175 на 80. И уснул.
Во сне видел Фёдора Конюхова. В жизни его не видел. Много раз говорили по телефону. Он нас поздравил с окончанием первого плавания на «Киликии». Считаю его великим путешественником, и не только мореплавателем. И ничуть не удивился, когда в апреле 2010 года узнал, что он организовал специальную экспедицию, которую благословил Патриарх всея Руси Кирилл, и установил в часовне на острове Горн православный крест в память о погибших моряках. Это был счастливый для меня день. Конюхов показал, что можно. И это вдохновило нас.
Было решено вторую попытку начинать 8 января, чтобы или вечером, или на следующий день, 9-го, поднять крест на остров. С раннего утра до вечера шла борьба с волнами, которую можно назвать, скорее, испытанием. И в 18 часов 30 минут мы бросили якорь у восточного берега Горна в местечке, которому нельзя дать географического определения. Ни залив, ни бухта, ни гавань, ни лагуна. Скорее, подойдёт термин «заводь».
У знаменитого острова, объявленного ЮНЕСКО заповедником, нет, естественно, никакого причала. Значит, суда не могут подходить к нему. Только стоять на якоре. И на лодке с мотором или вёслами добираться до крутого, бугристого от аморфных базальтовых валунов берега.
Поднялись по крутому берегу на пологую вершину. Первое, на что я обратил внимание, – это океан. Сразу пришла в голову мысль, которую можно было бы обозначить архимедовой «Эврикой». Редчайший случай, неповторимое мгновение. Одним взглядом, одним взором смотришь и одновременно видишь два океана. Ведь именно там, за мысом, проходит та самая условная линия, которая не то отделяет, не то объединяет Атлантический и Тихий океаны….
Остров Горн. Ветер дует со всех сторон, но в основном с северо-запада, морозный, валит с ног, заставляя передвигаться согнувшись в три погибели. Тропа, мощённая досками, вела к маленькому храму. Деревянный домок, рубленный из дуба. Напоминает добрую рязанскую хату. Божий домик. Внутри очень мало света. Присмотрелись. На противоположной стене слева я увидел, чувствовалось тяжёлый, православный крест. Это – Фёдор Конюхов и его экипаж из девяти человек. На другой стороне мы укрепили наш бронзовый крест высотой в 45 сантиметров с узорами, напоминающими элементы традиционных армянских хачкаров. И вдруг наступила какая-то сплошная тишина. В теле не то слабость, не то покой. Может, это и есть осязаемое ощущение счастья. И всё-таки сделали. Смогли.
Это было в мае 1945 года. Мне десять лет. К нам, в давно опустевший дом, пришли родственники. Отца уже нет, он враг народа и реабилитируют его не скоро. Мать – в ГУЛАГе. Все подолгу беседовали с дедушкой. Дед в таких случаях не отпускал меня от себя. Я привык к этому и молча слушал. Дядя Андраник заговорил о жертвах на войне, и не только на войне. Я не очень понимал, о чём это он. И вдруг дедушка Маркос сказал нечто такое, что, как мне показалось, я понял. Хотя там были такие слова, как «жертва», как «святые», как «невинный». Очень тяжёлые для детского уха. Дед сказал: «Если хотят спасти мир, то надо, невзирая на цвет кожи и национальность, причислить все невинные жертвы к лику святых».
Мысль деда проникла в меня. Объединив всех невинных жертв, объединишь и тех, кому они дороги. Вот мы и оставили у бронзового армянского креста текст на пяти языках: «Светлой памяти всех невинных жертв на нашей планете посвящается этот армянский крест. Доставил его на мыс Горн экипаж парусной яхты «Армения» 8 января 2011 года».
Впервые узнал о мысе Горн примерно в четырнадцать-пятнадцать лет. Наверное, из Жюля Верна. По крайней мере долго я помнил ту библиотечную (в наше время школьники ходили в библиотеку), зачитанную до дыр, книгу. А в 60-х весь мир с волнением следил за беспримерными кругосветками англичанина сэра Френсиса Чичестера. Тогда все говорили о «дурной славе», «печально известной», «трагически популярной» географической точке на самом юге земного шара. Всегда помнил о координатах 55 градусов 59 минут южной широты и 67 градусов 16 минут западной долготы. И место это называли то кладбищем десятков тысяч моряков, то последним пристанищем восьми сотен кораблей, из коих около двухсот – большие и известные. Чаще всего погибали, когда шли с востока на запад, то есть против природного течения и пассатных ветров, и это при том что около 300 дней в году здесь бывает неспокойно. Именно поэтому все кругосветные гонки проводятся так, чтобы яхты шли с запада на восток. Мы же были вынуждены идти с востока на запад.