– Виктор Степанович, ваша книга, вышедшая несколько лет назад, как оказалось, ни в коей мере не утратила своей злободневности. Расскажите об истории её создания.
– Я занимаюсь историей репрессий против историков уже давно – больше двадцати лет. Отправной точкой исследований явилась работа над биографией замечательного отечественного историка, академика Сергея Фёдоровича Платонова. Как известно, 12 января 1930 года Платонов был арестован и более полутора лет находился в тюремном заключении, а затем его сослали на пять лет в Самару. За что? Почему? Дело это по тем временам было довольно тёмное, поскольку в открытых исторических и литературных источниках сведений по нему практически не было. Я обратился в архив КГБ, но там сказали, что интересующие меня материалы в настоящее время недоступны, и предложили воспользоваться газетными публикациями и архивом Академии наук.
В архиве я действительно нашёл целый ряд свидетельств, которые помогли пролить свет на интересующие меня события. Прояснились причины, по которым были арестованы академик Платонов и другие историки.
– Что же тогда произошло? Дьявол, как известно, прячется в деталях.
– Происшедшее было напрямую связано с той борьбой, которая происходила в 20-е годы между старой дореволюционной исторической наукой и новым марксистским направлением.
Когда большевики только пришли к власти, своих марксистских кадров у них не было. Поэтому они были вынуждены мириться со старой профессурой, среди которой были и кадеты, и монархисты. Но была поставлена ясная задача: в кратчайшие сроки марксистские кадры подготовить.
С этой целью были созданы специальные учреждения, в том числе Институт красной профессуры, Коммунистическая академия и Российская ассоциация научно-исследовательских институтов (РАНИОН). Выращивать новые кадры было доверено наиболее известному в то время историку-марксисту Михаилу Покровскому…
– Об этой ситуации и фигуре самого Покровского «Литературная газета» рассказала в материале «Опрокинутая история» (№ 50, 2010). Итак, историки-марксисты были взращены…
– И вызрела уверенность, что можно уже обойтись и без старой, «реакционной» профессуры, которая не укладывалась в рамки новых, «прогрессивных» представлений о российской истории. Собственно, тут и ключ к делу Платонова. Но надо отметить, руководство страны приняло решение начать реорганизацию Академии наук не с насильственного устранения «реакционных» академиков, а путём их постепенного растворения в массе новых членов, лояльных по отношению к советской власти.
Согласно уставу Академии наук 1927 года общее число академиков было определено в 70 человек. В результате переговоров с руководством академии в 1928 году число академических мест было увеличено до 80… Причём академия в ответ на это должна была обеспечить избрание согласованных кандидатур, в том числе и семи учёных-коммунистов: Н. Бухарина, И. Губкина, Г. Кржижановского, Н. Лукина, Д. Рязанова, М. Покровского, В. Фриче.
В начале 1928 года Политбюро учредило Специальную комиссию по проведению выборов в Академию наук. В Ленинграде вопрос о выборах в академию был рассмотрен на заседании секретариата обкома ВКП(б), где была одобрена специальная директива «О проведении кампании по выборам в члены АН СССР».
Давление, которое оказывалось на академиков, наиболее ярко могут охарактеризовать высказывания в газете «Известия». Автор одной из статей, напомнив читателям о «Шахтинском деле» 1928 года, которое «показало, что среди интеллигенции сохранилось ещё активное контрреволюционное крыло, ставящее себе задачей реставрацию капитализма в нашей стране», совершенно определённо заявил, что «своими выборами новых академиков Академия наук покажет, насколько она общественно выросла за истёкшее десятилетие. От того, как выдержит она этот политический экзамен, будет в будущем зависеть её удельный вес в общей советской системе». Вот такая была обстановка. Кампания по дискредитации беспартийных кандидатов и запугиванию членов академии с каждым днём набирала и набирала обороты…
– Как вели себя в той атмосфере академики?
– Очевидный политический характер предстоящих выборов их очень встревожил. Тот же знаменитый биолог Иван Павлов и ещё многие считали выбор академиков-коммунистов несовместимым с достоинством Академии наук. Но были и такие, кто считал, что надо смириться с давлением власти – ведь плетью обуха не перешибёшь.