Когда мы начали говорить Wow!? Многие считают предперестроечный Советский Союз страной обречённой. Не могу с этим согласиться. Страна могла прийти к новому взлёту в производстве, в науке, в культуре, сохранив социалистическую систему. Несправедливо называть эпохой застоя времена геолога Козловского, космонавтов Гречко и Джанибекова, времена Тихонова в хоккее, Злобина в строительстве, Григоровича в балете, времена буровиков Шакшина, Левина, Петрова… Можно долго перечислять славных оружейников, писателей, артистов, инженеров, бригадиров, которые реализовались в годы «застоя» никак не вопреки, а благодаря той самой системе. Но в первые же годы перестройки созидательный труд оказался на задворках общественного внимания. Время короновало других героев – авантюристов и ловкачей, провокаторов и ораторов с проливной слюной. Это столбовая дорога к одичанию, и в 1992 году начался настоящий – без кавычек – застой для науки, промышленности и культуры. Но, конечно, и советская реальность не пахла сплошь фиалками. Худшее, что было в СССР в последнее десятилетие его существования, – это бытовое низкопоклонство перед Западом. Самой престижной школьной дисциплиной стал иностранный язык. Не физика и алгебра, помогающие нам создавать ракеты и самолёты.
Не русская литература, лучше которой нет на Земле. А Еnglish, ведь он давал возможность крутиться рядом с иностранцами и прыгать по заграницам. Такая система ценностей: не ракеты и книги, а джинсы и видеокассеты. Кто-то, конечно, увлекался английским из высоких побуждений, но основным мотивом, увы, была фарцовка. Образ Михалкова: «С умилением глядят на заграничные наклейки» – с каждой пятилеткой становился всё злободневнее. И лукавит стиляга из пьесы Славкина, который напустил сарказму: «Тридцать лет им понадобилось, чтобы понять, что кока-кола – это просто лимонад». И кола, и джинсы были не просто лимонадом и штанами, это кукиш и фетиш. Это козыри в идеологическом преферансе. Но главное – фетиш.
Так давайте немного посвятотатствуем. Попробуйте положить в передний карман классических джинсов гвоздь или хотя бы бумажник. Положили? А теперь сделайте пять приседаний. Или просто присядьте на стул, а потом встаньте. Покройчик-то не идеальный! Да и ткань жестковатая, шершавая. Говорят: джинсы прочны, неприхотливы. Но нашенские рабочие комбинезоны в этом не уступят: ноские – будь здоров! Но из джинсов сделали предмет культа, бренд. В нашей стране они демонстрировали победное шествие капитализма.
Двадцать лет назад был знаменит на всю Россию политик Николай Травкин. В скороспелых учебниках истории даже была такая глава – «Деятельность Травкина». Унылой осенью 1991 года он выступил с залихватским интервью: «Новый год будем встречать с французским шампанским». Вот оно, счастье временщиков. И какое нам дело до Абрау-Дюрсо!.. Вторил Травкину один из премьер-министров России: «Мы столько газа в этом году продали, что можем себе позволить всё лучшее – и французское шампанское!» Сразу вспоминается: «Мундир английский, погон российский, табак японский, правитель омский...»
Праздников у нас нынче много. Скоро красных дней календаря будет больше, чем будних. Отменно, что в этом году на витринах, на плакатах, на улицах городов мы снова видели настоящих Дедов Морозов в тулупах до пят, а не «околпаченных» Санта-Клаусов. Вот только лучшие ёлки доставляются в Россию с родины принца Гамлета. «Отборные датские ёлки отправляются в столицу прямыми поставками. Элитные ёлки из Дании!» – кричит реклама. Мы радостно поддерживаем датское лесное хозяйство. А ведь на эти деньги можно было бы прибраться в собственном лесу. Но нашим лесничествам не дают возможности заработать на элитных ёлках, а ведь русскому лесу ох как нужна копеечка! Мне скажут: это честная конкуренция. Датские ёлки качественнее. Но у нас никогда не будет качественных, если будем полагаться на датские топоры.
Когда в наш дом приходит другой праздник – день рождения, – звучит песня на английском языке. И 25 лет назад (когда ускорение ещё окончательно не выродилось в перестройку!) на уроках английского языка русские школьники изучали песенку Нарру birthday to you! Но её воспринимали как английскую экзотику, не более. А сейчас этот пластмассовый мотив (ведь, право слово, ни уму ни сердцу!) звучит и в детских садах, и в кремлёвских чертогах. Чем хуже песня Шаинского и Тимофеевского, которую ещё недавно знал в СССР всяк сущий в нём язык?