Почуяв момент, когда конь признал в нём хозяина, начал привязывать его на полянке за сараем. Но и оттуда не спешил возвращаться – выкуривая одну сигарету за другой, незаметно засиживался допоздна. Домой возвращались уже затемно.
Впервые оставив лошадь на ночь, Ильяс так и не смог сомкнуть глаз. За ночь два раза обернулся туда и обратно. Задремал, когда уже светало. Пробудился он от бьющего в глаза солнца. Покуда не увидела жена, быстро затолкал в карман увесистый кусок хлеба, перекинул через плечо уздечку и, насвистывая, «Ел, ерянем...»2, направился на поляну. А лошади с арканом и след простыл...
Долго разыскивал он свою лошадёнку. В сельсовете повелели обратиться в милицию. В милиции заявили, что поиском пропавшей за пределами аула скотины не занимаются. Вот если бы её увели из сарая, то можно было дело завести. Испугавшись, видимо, что он запьёт или чего-нибудь выкинет, родители несколько дней приходили поочерёдно за ним присматривать. Жена не произнесла ни слова. Кабы сказала чего, побранила, что ли... Каждый раз по возвращении она вопрошающе вглядывалась в его лицо и этим бередила Ильясу душу. В доме стояла тишина. И только ничего не понимающий сынишка то и дело спрашивал: «Атай3, а когда ты меня прокатишь на лошади?»...
Избегая взглядов жены и расспросов сына, Ильяс повадился, прихватив уздечку, целыми днями бродить по окрестным лугам, лесам и горам. Вскоре весь аул привык каждое утро спозаранку видеть уходящего в горы человека. Однажды вечером он не вернулся. Хватились его только на следующий день после обеда, а нашли спустя три дня. Он висел в рощице прямо напротив села на новом поводке от старой кожаной уздечки. Неподалёку на примятой траве нашли ворох окурков и засохшую горбушку хлеба...
Перевод Гузель БАЙГУТЛИНОЙ
1 Жена.
2 «Лети, мой вороной...».
3 Отец.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Дороги все позамело
Многоязыкая лира России
Дороги все позамело
ПОЭЗИЯ УДМУРТИИ
Вячеслав АР-СЕРГИ
***
И грустно триединство:
Тебя со мной,
Меня с тобой
И одиночество
Твоё со мной.
Тем одиночеством со мной
Ты скреплена одной
Заглавной нитью золотой,
Что одиночество твоё –
Со мной.
Сквозь толщи фраз
И гипс тщедушных тел
Живая рана – как наказ
Ухода с равнодушья дел:
Он возвращает меня к той, –
До кончиков волос родной,
На свете ведь у ней одной
Всё одиночество –
Со мной.
Отец
Отец мой был романтиком –
Электриком, старателем
и моряком.
Под перелив его гармони
Слезу пускали даже кони,
Что на лугу паслись ночном.
Они смотрели на Луну
Глазами рыбы подо льдом,
Забывшей, что она – в плену.
Грустна была гармошечка –
Отцовских бед «клавир».
Не оттеняла самогоночка
Его тоски сапфир.
О чём отец грустил?
Не знаю по сей день…
Чего себе он не простил?
Берёз укрыла тень…
Сегодня думая о нём…
Я бы купил аккордеон,
Коньяк со звёздочным лицом,
Но в небеса уплыл
отцовский галеон.
Ты
Луна у каждого – своя,
Лишь Солнце – общее для всех.
Беда у каждого – своя,
Весна же – общая для всех.
И соловей для всех – один,
Ворона – каждому своя.
Создатель также – всеедин,
А дьявол – карма лишь моя.
…Твои слова известны мне давно,
Но всё же – думам тяжело.
Хотя теперь уж – всё равно –
Дороги все позамело.
Fortissimo*-1