– Некоторые арабисты заговорили о появлении панарабской тенденции, стремлении граждан разных ближневосточных стран объединиться по национальному признаку и противостоять западному влиянию…
– Арабы со времён халифата противопоставляли себя Европе. Но это были другие арабы и другое государство. Оно распалось ровно с той скоростью, с которой элита, ушедшая с Аравийского полуострова, впитала в себя элитарные группы завоёванных стран: Персии, Йемена, Туниса, Египта, Ливана.
В середине прошлого века, если помните, возникла Объединённая Арабская Республика. Распалась через три года. Ну не могут Египет и Сирия примириться с тем, что они одна страна! Разные группы элиты, неоднородный этнический состав…
Это вроде славянского союза, ради которого в своё время Николай II обрушил Российскую империю. Романский союз, германский, англо-саксонский – всё это утопии. Арабский – тем более. Как показывает практика, единственная тема, по которой способны принять общую резолюцию члены Лиги арабских государств, – уничтожение Израиля. Это, конечно, важная для них тема, но не очень конструктивная и мало подходящая для объединения. Да и потом вдруг выясняется, что аэропорт в ваххабитском Катаре оснащён израильской системой электронной защиты…
– Как вы относитесь к гипотезе, что беспорядки на Ближнем Востоке выгодны США и ими же спровоцированы?
– Спокойно отношусь. Американцы всегда используют ситуацию, реагируют на любое изменение конъюнктуры. Что и говорить – торговый народ. Они в разных концах света при каждом удобном случае пытаются привести к власти людей, с которыми, как им кажется, легче будет договариваться, активно развивают любые движения, подающие надежды ростки демократии, где бы они себя ни проявили – в Киргизии, Грузии, Египте… Это системная ошибка американской политики. Для США нестабильность, перемены – иллюзия народовластия. Они поддерживают волнения во многих странах, не предполагая, что на смену свергнутому президенту может прийти значительно более неудобный деятель, а насаждение демократии чревато диктаторскими режимами.
Американская внешняя политика по сути своей имперская: у США много денег и амбиций. Они чувствуют себя миссионерами, так же как мы в своё время, когда несли всему миру идеи социализма. В общем-то, они наступают на наши грабли – за большие деньги пытаются привить везде свой образ мышления. Но у населения стран Ближнего Востока племенное сознание, какая уж тут демократия…
– В Египте «пар выпущен», президент свергнут, однако жизнь лучше не становится…
– В Египте сегодня очень подвешенная ситуация. Мубараку ещё пару-тройку лет назад надо было спокойно уйти, передать власть согласованному наследнику. Это был бы, скорее всего, руководитель спецслужбы Омар Сулейман. Теперь же хунта, что пришла на волне протестов, будет сводить счёты между собой. Чем и когда это закончится, сказать трудно.
– Можно ли, на ваш взгляд, провести какие-то аналогии между социальной напряжённостью в России и Египте? Многие сегодня этим занимаются. Ведь и у них, и у нас существует сильнейшее разделение на бедных и богатых. Есть и «неравенство» регионов…
– Не вижу ни малейшего сходства. У нас вроде бы нет президента, который правил 30 лет и собирался передать власть своему ближайшему родственнику. А расслоение общества существует везде, где есть экономика. Однако у нас, если кого-то не устраивает уровень доходов в своём городе, человек может уехать в любой другой. Не всегда это просто, но человек, действительно озабоченный тем, чтобы прокормить семью, может это сделать. В Египте треть хлеба – американская. Потому что климат такой и страна такая. А в курортных городах, возникших, как правило, на месте израильских военных баз, проживает совершенно особый контингент населения. Его завозили туда после ухода военных именно для обслуживания туристов. Курортные районы изолированы от остальной части страны. На горных перевалах стоят патрули, и просто так любой желающий поплавать в Красном море туда не попадёт.
Кроме того, революции не делают бедные и угнетённые. Революции делают образованные, амбициозные люди, которые не удовлетворены своим местом в обществе. Примерно два процента населения. И тут социальное расслоение не играет никакой роли.