Искать пути синтеза, изобретать нечто способное переместить человека в иную плоскость бытия, в неведомый мир, который пока не знаком никому, – вот что вызволит искусство из прозябания без цели и опознавательного флага.
Чехов
Жизнь течёт своим чередом. Людям, которые отправляли тело Чехова в Москву в вагоне с надписью «Устрицы», в голову не могло прийти: это унизит и оскорбит вкус тонко чувствующей публики (сам Чехов уже не мог по этому поводу ни иронизировать, ни горевать). У отправлявших ящик с телом была своя сермяжная правда и рутинная обязанность: доставить груз. Такая у них была работа. Вряд ли они посещали театр, читали литературные журналы. Узнай они о том, как воспримут надпись на вагоне те, кто любил Антона Павловича, пожали бы плечами, а то и искренне попытались бы сгладить неловкость, заранее скорректировали ситуацию, убрали эту надпись, чтоб не травмировать тонкие, чувствительные души. Но, может быть, и не попытались бы. И не почесались бы.
Схожую ситуацию описал сам Чехов в рассказе «Палата № 6», когда привыкший угождать врачу тупой сторож – ради поддержания порядка в лечебнице – избивает этого самого доктора, теперь уже ставшего пациентом. У сторожа свои определённые обязанности, и он в силу своего разумения обязан их исполнять, ему не до тонких переливов чувств, не до интеллигентских нюней.
Речь – о двух разных, не соприкасающихся мирах.
* * *
Нынешняя литература… Литература времён, когда она не нужна… Какой ей быть? Как ей, бедняжке, приживалке, прихлебалке, доказать свою нужность и необходимость? На какие ухищрения и авантюры она должна ради этого пуститься? Фиглярствовать? Заискивать? Придумывать всяческие награды и премии, шумно и вульгарно сама себя увенчивать? Жалкая участь! Незавидный удел! Позорный жребий! Но для чего-то и почему-то остатки собственного достоинства ещё теплятся в этой дурнушке. Ради чего она продолжает трепыхаться? То робко, то выспренне напоминать о себе? Но кто другой, кроме неё, станет замечать и сопоставлять, присматриваться к привычному, тому, что ежечасно рутинно-скучным манером творится на глазах, – и истолковывать, давать подсказки, искать ответы на вечные вопросы и главнейшие из них: «как и зачем существовать?», кто ещё, кроме неё, обнаружит в примелькавшемся мотивы библейского, экклесиологического свойства, неизречённой, но присутствующей в каждом мгновении бытия символики и притчевости…
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 2 чел. 12345
Комментарии:
(обратно)«Коротким – коли!»
Клуб 12 стульев
«Коротким – коли!»
На первый взгляд война и юмор – две вещи несовместные. С одной стороны – трагические события, с другой – весёлый жанр. Тем не менее во время Великой Отечественной войны сатира существовала. Были публикации в центральных и фронтовых газетах, были юмористические сюжеты в «Боевых киносборниках». Комитетом по делам искусств при СНК СССР составлялись сборники юмора и сатиры для концертных групп и агитбригад художественной самодеятельности.
Одним из собирателей сатирических произведений того периода был ленинградец Симон Давыдович Дрейден (1905–1991) – критик, писатель, театровед, человек необыкновенной эрудиции. Во время войны Дрейден работал завлитом Театра имени Пушкина, часто выступал с так называемыми лекциями-концертами на тему «Грозный смех – боевое оружие». Сначала он рассказывал о сатире, во втором отделении артисты Константин Адашевский и Александр Борисов выступали в образе весёлых солдат Шмелькова и Ветеркова.
Сейчас собрание С.Д. Дрейдена хранится в Российском государственном архиве литературы и искусства. Есть там и собранные им сатирические произведения того времени: вырезки из газет и журналов, а также фольклорные образцы, которые он записывал (РГАЛИ, фонд 3084, оп. 1, дело № 1559 и 1560). Название подборки «Коротким – коли!» мы позаимствовали из газеты «Красноармейская звезда», выходившей в Новосибирске при штабе СибВО.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
(обратно)Катюша
Клуб 12 стульев
Катюша
Разлетались головы и туши –
Дрожь колотит немцев за рекой.
Это наша русская катюша