Именно в таких словах автор обрисовывает происходящее. Причём всё подтверждено письменными свидетельствами очевидцев и другими источниками.
Обладание ядерным оружием до того затмило разум руководству США, что на конференции в Лондоне американский госсекретарь в шутку обещал советской делегации «дать подержать» ядерную бомбу точно так же, как мальчишкам дают подержать в руках настоящий пистолет в награду за хорошее поведение.
С лондонского эпизода начинается история американской «мании величия», а к этой мании постепенно примешивается мания подозрительности. В Вашингтоне Трумэн оглашает перед конгрессом свою новую доктрину. Обстановка на заседании, как на похоронах. Хоронят прежнее мироустройство, свободное от американского влияния. Президент, одетый в тёмный костюм и тёмный галстук, произносит речь медленно и задумчиво, как над телом покойника. Смысл всего сказанного прост: Америка не может доверять никому на этой планете.
Затем создаётся ЦРУ, а в американском Объединённом комитете начальников штабов приобретают популярность игры в войну. Цель этих игр – моделирование поведения СССР в случае начала Третьей мировой, которая будет вестись между двумя сверхдержавами. Игроки сталкиваются с неожиданной проблемой – в случае победы американцев придётся временно оккупировать советскую территорию… Но как оккупировать шестую часть суши?! Войск не хватит на такие просторы!!!
Сейчас сложно поверить, что американское командование могло всерьёз прорабатывать подобные планы, близкие к абсурду, но именно игры «в войнушку» в конце концов заставили всех в Вашингтоне признать: развязывание Третьей мировой войны противоречит интересам США.
Пиком американского безумия Уткин называет начало правления Кеннеди. Американский президент всерьёз верил в то, что советские страны все, как одна, «сговорились» против США. Неудавшееся американское вторжение на Кубу, Карибский кризис, а затем Вьетнам способствовали пробуждению здравомыслия, начался период разрядки.
К сожалению, после этого периода настала очередь советско-российского руководства терять рассудок. Даже американская администрация воспринимала внешнеполитические действия Горбачёва, Шеварднадзе и Ельцина как результат помутнения рассудка. Американской аналитике осталось прийти к выводу, что руководство Советского Союза не выдержало многолетнего силового и морального давления со стороны США. «Напряжение оказалось слишком велико», и вот он, результат.
Что же ждёт российско-американские отношения в будущем, по мнению автора книги? Возможно, США поступят с Россией так же, как в своё время поступили с Германией и Японией. Постараются заполучить в лице России союзника для противостояния с тем же Китаем. А возможно, и нет. Правда, хочется верить, что последнее слово тут будет за самой Россией.
Светлана ГОЛЬЯНОВА
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 4 чел. 12345
Комментарии: 13.07.2011 09:09:15 - Леонид Серафимович Татарин пишет:
ОККУПАЦИЯ
Неужели ещё есть такие наивные люди, которые не верят, что Россия фактически оккупирована?
(обратно)«Перевод – это форма самопознания»
Литература
«Перевод – это форма самопознания»
ИНТЕРПРЕТАЦИЯ
Георгий Ефремов – поэт, переводчик с литовского, публицист. Переводил М. Мартинайтиса, Ю. Марцинкявичюса, С. Йонаускаса, А. Малдониса, А Балтакиса, литовские дайны и др. Лауреат премии журнала «Дружба народов», премии имени Ю. Балтрушайтиса за заслуги перед литовской и русской культурой и премии «Мэтр перевода».
– Когда вы поняли, что вам интересен художественный перевод? Кто или что подтолкнуло вас к этому занятию?
– Среди знакомых моих родителей было много интеллектуалов, которые, по всей видимости, под ударами судьбы стали переводчиками художественной литературы. Со многими из них я дружил, с теми, кто в живых, дружу до сих пор. Я, по счастью, был близко знаком с Д. Самойловым и даже работал его секретарём два года. Кроме всего прочего, я влюбился в девушку, которая перевернула всю мою судьбу. Она – литовка, я стремился поразить её воображение и выучил литовский язык. Любовь моя была так сильна, что по окончании школы я уехал в Литву. Поступил в Вильнюсский пединститут и, когда бродил кругами вокруг её дома, обнаружил табличку «Издательство». Там сидела замечательная женщина, я ей сказал: «Я – писатель, надо меня печатать!» Мне было семнадцать лет, я ещё ничего не написал, но понимал, что обязательно напишу, ведь было столько идей!.. В издательстве мне сказали: «Вот тебе четыре стихотворения молодого поэта, переведи, а там посмотрим». Тексты мне неожиданно очень понравились, автор был немногим старше меня, до этого я о нём не слышал. Недели через две принёс переводы. «Знаешь, неплохо», – сказали мне и познакомили с автором. Мы с ним долго сидели над русскими текстами, с этого момента началась дружба-работа. Мне очень повезло: человек, которого я перевёл, оказался поэтом высочайшего уровня, такой литовский Блок – Йонас Стрелкунас. Второй поэт такого же масштаба, известный ещё больше, которого я открыл для себя, а потом и для своего круга, – это Марцелиюс Мартинайтис.