Миф кризиса евро и реалии политики
Нет никакого кризиса евро. Да, весной 2010-го было невероятное потрясение, курс упал на 18%, с 1,45 до 1,19 к доллару. Как упал, так и поднялся обратно. Что евро – валюта хорошая, вам в московских обменниках любой скажет. А вот кризис еврозоны как раз не миф. Он должен был рано или поздно произойти. Хоть я и банкир-международник, мне непонятно, как может рассчитывать на стабильность пространство единой валюты, в котором отсутствуют азбучные рычаги управления: монетарная и фискальная политика.
Что мне понятно: во многих странах Евросоюза накопились тяжкие проблемы, кстати, весьма разные. Одни политики жертвовали идеей равенства, другие – идеей модернизации, а некоторые – и истиной, гласящей, что жить надо по средствам. Последнее – наиболее распространённый диагноз.
Одна из так называемых PIGS, т.е. стран, подложивших свинью еврозоне, – Испания. Как пела Одри Хепбёрн в мюзикле «Моя прекрасная леди»: «Того и жди, пойдут дожди в Испании…» В Испании хлынул дождь на рынок недвижимости, протекли крыши сберегательных банков, раздававших ипотеки. Премьер Сапатеро, наверно, пассионарен, поэтому эффективно провёл жёсткие сокращения бюджета, очистил рынок недвижимости от «токсичных» активов. Но Испанию уже накрывало стремительное падение евро, смертельное для экономики, основанной на агробизнесе и туризме. Совсем другую свинью подложила Греция, где годами почти все социальные группы получали пособия и субсидии, вот госдолг и зашкалил за 150% ВВП. Правительство же рассчитывало, что в час расплаты другие страны – члены еврозоны принесут жертвы на алтарь родины античной культуры, поэтому и объявило нуждающимся всё население.
А что такого? Все равны, все нуждаются. Правительство же нуждается в народной любви.
На маленьком ветреном острове, в Великобритании, вообще чудеса. Недавно Telegraph сообщил, что средняя зарплата англичанина составляет после выплаты налогов 1497 фунтов в месяц. А коммунальные платежи средней семьи составляют 1542 фунтов в месяц. Представьте себе такое – я не уверена, что получится. У английских же политиков получается. У них получается оставаться ключевой страной ЕС, но ограниченным членом Шенгена, годами говорить о введении евро вместо фунта, но тут же утверждать, что в Европе так накосячили с этим евро, что именно сейчас вводить его не время. Да и к Европе, кстати, англичане свою страну не причисляют, Европа – это там, по другую сторону «канала», как они называют Ла-Манш.
Это абстрактное отношение британских политиков к реальной жизни водителей автобусов породило шок на выборах 2010 года. Веками страной попеременно правили то тори, то лейбористы. Годами существовала карликовая партия либеральных демократов, привлекавшая лишь разбредающуюся в понятиях интеллигенцию, которая точно знает лишь то, что «Бриан – это голова, я бы ему палец в рот не положил». Либдемы, конечно, интеллигентные и умные парни. Особенно Ник Клегг, их лидер. Так вот народ, который – в среднем – платит за воду, газ и мусор больше, чем зарабатывает, увидел в телевизоре, как этот парень умно и бесстрашно сражался с самым изощрённым и злобным журналистом Би-би-си Джереми Пакстоном. Пакстон столь велик и ужасен, что ни Дэвид Камерон (тори), ни Гордон Браун (лейбористы) выйти к нему на ринг не рискнули. А Клегг рискнул и выиграл для своей партии 23% голосов. Но ведь он один такой, других либдемовских парней никто не знает. Мелькнул Клегг дюжину раз на экранах – и в результате ни тори, ни лейбористы большинства в парламенте не набрали. В стране впервые возникло коалиционное правительство. Тандем Камерона и Клегга. А чудеса не кончаются: дефицит бюджета подскочил с 5,5 до 13%, безработица – до 5,2%, и даже рекордно низкая ставка Банка Англии в 0,5% не в силах оживить экономику.
Но Великобритания – не страна еврозоны, поэтому к её чудесам мы вернёмся в контексте неравенства, что так заботит президента ЕБРР… Сейчас же о Германии, родине этого президента. Там на политическом ринге уже второй год схватка тяжеловесов: Ангелы Меркель с министром финансов Вольфгангом Шойбле. Для канцлера важнее благосостояние немцев, она не хочет за их счёт оплачивать жертвенный огонь Греции. Она согласна, что сохранение еврозоны – символ поважнее Берлемона, но тем не менее настояла, чтобы Греция могла брать кредиты не только под гарантию Европейского центробанка, но и под контролем Международного валютного фонда. Тут-то Шойбле, один из главных теоретиков еврозоны, просто взвился. Как так: чтобы европейцы, вырастившие Евросоюз со своим советом министров и Центробанком, пустили бы в свой огород МВФ? Вот уж действительно символ! Финансовый жандарм из Вашингтона будет теперь за европейцев решать, на что Греции можно тратить европейские же деньги, а на что нельзя?