– Всё-таки радикально поменять стиль жизни не каждый решится: чем же вас так привлекло документальное кино?
– 1968 год, наверное, многим поменял участь. Тогда, побывав впервые во Франции и увидев очереди на фильм «Далеко от Вьетнама», сделанный крупнейшими режиссёрами разных стран, я прикоснулась, а потом на многие годы «прикипела» и к теме вьетнамской войны, и к Франции. Для «Литературки» я брала интервью у Йориса Ивенса, Клода Лелюша, Робера Брессона… Через них я познавала Францию – на такие интервью нельзя прийти «с лёту», к ним надо основательно готовиться, тогда разговор может получиться интересным для обеих сторон. Впрочем, имя «Литературной газеты» в те годы открывало двери. Многие так и объясняли свою любезность: «Хотелось посмотреть на корреспондента газеты советской интеллигенции с миллионными тиражами». Вернулась в Москву, разослала своим новым знакомым номера газеты с опубликованными интервью и не получила ответов – ввод наших войск в Чехословакию проложил рубеж между нашими отношениями, да и в моей собственной жизни тоже. Газета – идеологический орган, и если идеология входит в противоречие с твоими убеждениями – надо уходить, по крайней мере из штата. И я стала штудировать совершенно не известную мне тогда историю кино, дабы поступить в аспирантуру Института истории искусств, что привело к диссертации по французскому документальному кино и к любви к этому скромному виду искусства.
– Есть что-то ностальгическое в ваших фильмах. Почему?
– Не знаю, не думала. Просто каждый раз, погружаясь в чужую жизнь, интересно, не поступившись реальными фактами, выстроить её как драму. А делая фильм, всё равно полюбишь героя со всеми его пороками. Часто зрители, уходя после фильма, говорят, что лили слёзы. Горькие ли, светлые ли… Всё равно хорошо, если кому-то по той ли по иной причине рассказанная мной история легла на сердце.
– Героями ваших лент стали Иван Мозжухин, Илья Ильф, Зинаида, Екатерина и Александр Серебряковы, Валентина Серова, Екатерина Фурцева… С одной стороны, «звёзды», с другой – а что мы о них знаем?.. Как вы думаете, о каждом ли человеке, имеющем отношение к искусству, можно снять фильм?
– Поскольку я больше всего люблю работать с архивом, то мне кажется, что фильм можно снять о любом человеке, если есть архив, раскрывающий его жизнь. А причастность к искусству – она, конечно, может расцветить кое-что, но отнюдь не обязательна. Драматургия жизни иной раз куда как занимательнее.
– Определение «документальное кино» говорит о том, что зритель смотрит некое свидетельство, зафиксировавшее на плёнке событие или человека. Но этот вид кинематографа у нас всегда строился либо на соцзаказе, либо на авторской интерпретации, когда допускается свобода режиссёра в подаче информации. Можно ли верить такому свидетелю?
– Для меня есть жёсткое правило – приводить только те факты, которые можно подтвердить на экране документом. Домыслы, порой и весьма интересные, когда речь идёт о судьбе конкретного человека, мне кажутся несостоятельными.
– Документалистика сильно изменилась: расширились технические возможности, способы съёмки стали изощрённее, изобретательнее, но и темы уже не щадят зрителя, скорее, они должны шокировать. Появились псевдодокументальные фильмы (это, наверное, отдельная тема), часто снимаются постановочные ленты… Отклонение от законов создания документального фильма, по сути, вторгается в пространство игрового. Режиссёру надоело быть просто наблюдателем?
– Вы правы, это тема для нескончаемой дискуссии! В последнее время появилось много биографических картин, где история страны преломляется, искажается именно через биографию. Понятно, биография доступнее и занимательнее для человека у телевизора. У нас сейчас – бум вторжений СМИ в личную жизнь, редким стоикам удаётся оградить себя от наката пошлости… Печально, что вырастает поколение, которое с этим вдыхает историю своей страны. И особенно печально метить это грифом «документальное кино», которым некогда было славно наше искусство.
– Как вы думаете, почему из документального кино в игровое пришло сразу несколько известных режиссёрских имён? Какой необходимостью вызвана эта «миграция»?
– Это закономерный и радостный процесс. Лучшие режиссёры, скажем, так любимого отечественным зрителем французского кино вышли из документального. Их документальные фильмы стали классикой. Хрестоматийный пример – Ален Рене, автор всем известных лент «Хиросима, моя любовь», «В прошлом году в Мариенбаде» и так далее. Ведь именно их короткие документальные предшественники – «Герника», «Ночь и туман», «Вся память мира» – внесли имя Алена Рене в кинословари мира. Клод Лелюш, Жан-Люк Годар, Аньес Варда – отличные документалисты – список впечатляющий получается! Мы тоже тут вписываемся в мировой кинопроцесс. Надеюсь, я не обижу мною чтимых режиссёров, но игровые картины «Время жатвы» Марины Разбежкиной и «Тюльпан» Сергея Дворцевого мне очень нравятся. Нравятся куда больше, чем их документальные фильмы, где мне виделась некая постановочность, тогда как в игровых воедино сплелись живая жизнь и искусство.