– А каковы, кстати, позиции нашего документального кино на международном уровне?
– Всё то же ощущение глобальной катастрофы. Когда ещё лет 10–20 назад мы приезжали на главные международные кинофестивали документального кино, то появлялись мы там в атмосфере такого всеобщего ажиотажа, который сопутствует приезду сборной Бразилии на чемпионат мира по футболу. Мы же знаем: если бразильцы даже проигрывают, то они всё равно остаются бразильцами. Так и мы. Приезжали, имея две-три картины в конкурсе (две – это если год был неудачный), плюс обязательно фильмы в панорамах, ретроспективах… Словом, русские приехали! А уезжали мы всегда с призами. Обмывание трофеев было неизменной традицией. А нынче мы уже много лет на большие фестивали документального кино вообще не попадаем. В лучшем случае появляются одна-две картины в год, которые имеют международный резонанс.
– А как смотрит на эту критическую ситуацию Министерство культуры? И можно ли сегодня говорить об осмысленной политике государства в области документального кино?
– Никакой внятной и даже невнятной политики государства по отношению к документальному кинематографу сегодня нет. При этом Министерство культуры ежегодно оказывает финансовую поддержку около 350 неигровым лентам, но иначе как профанацией эту поддержку назвать трудно. До недавнего времени неигровое кино финансировалось Минкультом на основании коммерческих тендеров. То есть чем меньше ты заявлял сумму, тем больше было у тебя шансов получить грант. Никакие прежние заслуги, успех фильмов на фестивалях, общественный резонанс в расчёт не принимались. Это можно было сравнить с тендером на покраску забора. Вы берётесь покрасить за 10 рублей, какой-нибудь Пупкин – за девять. Значит, красить будет Пупкин.
Сейчас ситуация иная, но она немногим лучше. 350 группам нарезаются равные, но бесконечно малые доли от большого бюджетного пирога. Но на эти деньги не то что такие хиты, как «Птицы» или «Океан», не снять. Невозможно конкурировать даже с более камерными зарубежными документальными фильмами типа «Свалки»…
Открою небольшую тайну: тех средств, которые наше государство выделяет на документальный проект, хватает разве что на качественное сведение звука в нормально сделанном фильме. К чему это приводит? Либо к появлению экспериментальных, герметичных работ, изредка, впрочем, любопытных, либо к циничному распилу денег. Потому что государство, выделяя на фильм миллион рублей (а это, между прочим, годовая зарплата учителей какой-нибудь сельской школы), впоследствии даже не интересуется результатом. Это остаётся на совести людей, получивших деньги. Это какую же совесть надо иметь, чтобы, взяв дармовой, невозвратный миллион, зачем-то ещё делать кино, которое никто никогда смотреть не будет, о котором никто никогда не вспомнит?
По работе на фестивале «Артдокфест» и премии «Лавр» я доподлинно знаю: в стране сегодня наберётся от силы сто человек, которых можно смело назвать режиссёрами документального кино. А остальные 250 человек, получающие государственные деньги, – что это за тайные агенты документального поприща? Где их фильмы, где они сами? Ау! Сейчас мы в КиноСоюзе решили серьёзно заняться проблемами документального кино, надеюсь, ситуация будет меняться к лучшему.
О ПЛОСКОЙ КАРТИНЕ МИРА И СЛОЖНОМ ЧЕЛОВЕКЕ
– Допустим, вы исправите ситуацию с финансированием документального кино, наведёте порядок. Но остался ли в стране зритель, готовый смотреть документальные фильмы? Если даже на сколько-нибудь содержательный игровой фильм, который требует хотя бы крошечных мозговых усилий, этот самый зритель сегодня катастрофически идти не хочет?
– Это самая большая и больная проблема. Степень, извините, дебилизации нации зашкаливает за все мыслимые и немыслимые пределы. Это касается даже «продвинутых» зрителей. Кто-то, обладая в прошлом немалым культурным багажом, нынче отстал, опустился и болтается на уровне ватерлинии. А кто-то и вовсе превратился в жвачное животное, способное только потреблять попкорн. Если «Белая лента» Михаэля Ханеке – одна из знаковых картин мирового кино, увенчанная Золотой пальмовой ветвью Каннского кинофестиваля, в 145-миллионной России собирает менее 10 тысяч зрителей, то это о многом говорит.
Но я при всём при этом не теряю надежду. На фестивале «Артдокфест», на фильмах документальной программы «Свободная мысль» в рамках ММКФ – всегда полные залы. Кроме того, после почти 20-летнего перерыва документальные картины стали потихоньку возвращаться на большой экран. Мои фильмы «Девственность», «Рассвет/Закат» шли в ограниченном прокате, а сейчас на экраны выходит моя новая картина, снятая на Кубе, – «Родина или Смерть». Эту очень дорогую для меня работу в Москве взяли для проката восемь кинотеатров, и ещё шесть областных городов проявили к картине интерес. Конечно, это капля в море. В России более 30 одних только городов-миллионников, неужели там нет студентов, интеллигенции, которым интересно глубокое, сложное документальное кино (не обязательно, разумеется, моё), побуждающее думать, сопоставлять, анализировать?