Иль ведьмины романсы
С притопом каблуков?
То стройный «хор», то лязги
И вздохи духовых...
Иль – под волынку пляски?
Иль скоморошьи «дрязги»?
Свирельный всхлип травы?
Вот пенье кобылицы,
Смех флейт и бубенцов:
Кентаврик ли резвится?
Жар-птица веселится
Средь сказочных лесов?
...То гул чудесных странствий,
Вибраций, миражей.
Мерцанье витражей...
Звенящее пространство!..
САРАБАНДА
Как звоны райского стекла,
Как зов неодолимой силы,
Как с неба гость, –
она пришла
Из тишины сереброкрылой.
В ней нет навязчивых
сфорцандо:
Хорально-ясна, глубока
Скупая поступь сарабанды,
Печаль, бредущая в века.
Изящно-сдержанны
морденты,
Хрустальны трели и легки.
Напудренные парики,
Камзолов строгих силуэты
И кружевные рукава
Над прахом трепетно
склонились –
И молча медленно кружились,
Как вечной жизни жернова.
Тянули бас виолончели,
Вздыхала флейта, как вдова,
Виолы ангельские пели,
И клавесин шептал едва
Те драгоценные слова,
В которых сердце
растворилось:
Чтоб не рыдало – а молилось,
Чтоб не шумела зря молва...
Но почему душа моя
Музыки звон
так жадно ловит?
Уж не меня ли
в путь готовят –
В те невозвратные края?
МЕЛОДИЯ ИЗ ДЕТСТВА
Пахнет мандаринами
Мелодия из детства,
Мягкими регистрами
И тембрами органными,
Шляпками старинными
(Ах, никуда не деться!),
Темпами небыстрыми,
Арпеджио и гаммами;
Синими тетрадками,
Исписанными густо,
Книжкой разноцветною
Про шалуна Пиноккио,
Мамиными грядками
С клубникой и капустой,
Грёзой предрассветной,
Сундучками да биноклями...
Пахнут ноты речкою
Под ивами седыми,
Папиной тропинкою,
К источнику ведущею,
Ладаном и свечками,
Такими золотыми!
В памяти плывущую, –
Сыграю без запинки я
Тему кантиленную,
Блаженную, полётную,
С ясною гармонией
(Я слышу все аккорды!) –
Детская вселенная,
Денёчки беззаботные!
Отзвуки симфонии,
Где не бывает скорби...
Навеяно Симфонией для духовых – поздним сочинением И. Стравинского, которое он посвятил композитору-импрессионисту К. Дебюсси.
**** Мордент (лат. mordens – «кусающий»; ит. mordente – «кусающий, острый») – мелодическая фигура из трёх звуков (с использованием соседней ноты и возвратом к предыдущей), украшающая основную мелодию.
Статья опубликована :
№31 (6333) (2011-08-03) 1
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345
Комментарии: 03.08.2011 18:45:40 - Елена Николаева пишет:
Отзвуки симфонии
Восхитительные, очень глубокие, трогательные и проникновенные стихи замечательного человека! Очень рада видеть творчество Лады Вячеславовны на страницах вашей газеты!
03.08.2011 18:28:27 - Елена Николаева пишет:
Отзвуки симфонии
Восхитительные, очень глубокие, трогательные и проникновенные стихи замечательного человека! Очень рада видеть творчество Лады Вячеславовны на страницах вашей газеты!
Сумрачное величество
Литература
Сумрачное величество
ВПЕРВЫЕ В «ЛГ»
Вячеслав ТЮРИН
Родился в 1967 году в Якутии. Живёт в Лесогорске Иркутской области. Лауреат «Илья-премии»-2002.
***
Дождь увлажняет жухлую траву,
и цвет лица становится
землистым,
как небо в ноябре, когда во рву
сгнил листопад,
ветрами перелистан;
и, словно штукатурка с потолка,
снег сыплется
на головы сограждан,
текущих по бульвару как река,
мелея с каждым днём
и с часом каждым.
1.
К людям выйти –
что душу вынуть.
И затеплится разговор.
Можно книгу меж книг задвинуть,
можно слово сказать в упор.
2.
Одиночество так устроено,
что, выдерживая твой взгляд, –
как вино – говорит порой оно
то, о чём свысока молчат.
Эхо комнатного гекзаметра,
роковая пора баллад,
осыпающихся, но замертво
продолжающих хит-парад
изначального летования,
листопадного волшебства,
суеверного ликования,
когда траурная листва
зацветает огнём язычества;
когда хочется лишь успеть
это сумрачное величество
на родном языке воспеть.
***
Легко сказать: родился там-то,
работал кем-то на кого-то.
Давно я не писал диктанта.
Да и кому служить охота
сосудом для чернил, быть вещью.
Хотя бы на листе бумаги.
Терять осанку человечью.
Как будто думать о ГУЛАГе
промозглой осенью в Вермонте.
Легко сказать: окончил школу,
стал одеваться от Ле Монти,
бить кулаком по дыроколу,
смотреть на женщин обалдело
до той поры, пока одна из
них на тебя не поглядела
и кончился психоанализ.
***
Мы жизнь откладываем на потом
и существуем,
а та врывается в наш дом
морозным жгучим поцелуем.
Мы жизни говорим «пока,
до скорой встречи».
На нас наваливается тоска,
чужие речи
и междометья, брошенные вслед
почти вслепую.
От жизни получаем мы в ответ
шальную пулю.
И начинаем приходить в себя,
рождаться свыше,
о днях, бездумно канувших, скорбя
в алтарной нише.
НАЧАЛО
В начале, в юношестве дней
изображенье было проще.
(Со стороны оно видней.)
Я вряд ли вглядывался в рощи.
Скорее – в лица. Да и то,
чтобы переспросить о чём-то.
Блестели спицы шапито,
где заводилою – девчонка.
Давили в школе потолки,
крошился мел в руках отличниц
и требовали дневники
у тех, кто на уроке дичь нёс.
Директор, ежели порой
надоедал ему наш клирос,
наведывался, дабы строй
учащихся перед ним вырос.
Адресом был СССР.
Я жил там, не подозревая,
что времени присущ размер,
пока меня судьбы кривая
не завела прямо в тетрадь,
открытую за чашкой чая,
дабы я знал, как вещи звать,
хитёр по части невзначая.
А между тем устала твердь
и было сказано немало
теми людьми, которых смерть
ещё при жизни понимала.
Стояли тесно, вполшага
все вместе на широкой льдине,
друг дружку взяв за обшлага,
но треснуло посередине.
Залихорадило страну,
перевернулись идеалы.
Ходили голыми по дну,
закутывались в одеяло,
на стогнах шли против рожна,
цену свободе назначали.
Тогда расторглась тишина,
такая трудная вначале.
ВОСТОЧНО-СИБИРСКАЯ ВЕТКА
На пустынном вокзале художницы карандаш
изображает транзитного пассажира.
Беглый набросок выглядит, как пейзаж
осени. Ветви нищенствуют. И сыро
в воздухе. Проступает одна черта
за другою, как иероглифы листопада.
Гибнет улыбка в хищном разрезе рта.
Спят улитки в глазах усталого психопата,
размышляющего, как отличить искусство от ремесла.
Дескать, действуя по заказу, ваша кисть остаётся мёртвой.
А та, ничтоже сумняшеся, на ватман перенесла
дремлющего пассажира. Совесть – вот контролёр твой.