искру – оглушённый, ищешь пушку.
Отбежав, оскалятся ребята –
просто тренировка в геростраты.
К рощице пустынным переулком,
к небу, отороченному веткой…
Пожелай себе перед прогулкой
лучше не встречаться с Человеком.
***
Как бильярдист на кончик кия
или язычник на огонь,
в дисплеи вперилась Россия –
серьёзная, попробуй тронь.
Не пух снегов сегодня образ
покоя, летаргии, сна,
а эта грузная серьёзность
у электронного окна.
Чем меньше степень пониманья,
как управлять полётом пуль,
тем напряжённее камланье
и лиц значительнее нуль.
Вглядевшись словно в темь колодца
или в геральдику небес,
девчонка в никуда смеётся,
прочтя в маршрутке эсэмэс.
Приимчив рукотворный Боже.
На все конфессии забив,
Он – проводник любых ничтожеств,
любого праведника лифт.
Намоленная общим кликом,
как обещание красот,
торчит в окошках-базиликах
иконка с ликом «Майкрософт».
Статья опубликована :
№32-33 (6334) (2011-08-10) 5
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Вы читали «Василия Тёркина» Боборыкина?
Библиосфера
Вы читали «Василия Тёркина» Боборыкина?
КОЛЕСО ОБОЗРЕНИЯ
Недзвецкий В.А. История русского романа XIX века : неклассические формы: Курс лекций. – М.: Издательство Московского университета, 2011. – 152 с. – 750 экз.
Удивительно, насколько жизнестоек роман как жанр. Несмотря на постоянную мимикрию, мы охотно узнаём и признаём его. Огромная временная амплитуда от «Золотого осла» Апулея до «Заводного апельсина» Бёрджесса, эстетические колебания от первого русского классического романа «Герой нашего времени» к постреалистским опытам типа «Линии судьбы, или Сундучок Милашевича» Марка Харитонова… Нет, ничто не способно повлиять на устойчивое восприятие этого жанра! Экспансия романа, его разрастание породили и множество дробных и пёстрых классификаций, нередко основанных на случайных или даже внероманных элементах – например, на другом жанре (роман-притча, роман-поэма).
Валентин Александрович Недзвецкий, профессор МГУ, анализируя, насколько разветвлено древо русского романа XIX в., берёт за основу признаки неслучайные – структурообразующие начала, без которых романные разновидности не смогли бы возникнуть и существовать. Это ориентация на иноязычный образец жанра, гуманитарные «идеи времени» и «жизнеповедение» типа личности – «современного человека» (Пушкин), «русского скитальца» (Достоевский). Грамотный жанровед полностью разделит выбор этих критериев: они объемлют истоки и формально-содержательную целостность текста, вбирая в себя пути формирования, систему персонажей, сюжетно-фабульные звенья и пространственно-временную организацию романа, к тому же выявляя неклассические жанровые формы.
Если вы прочли романы М. Лермонтова, Н. Гоголя, Ф. Достоевского, Л. Толстого, И. Тургенева, И. Гончарова, но не читали «Ледяной дом» И. Лажечникова, «Тысяча душ» А. Писемского, «Устои» Н. Златовратского или «Василия Тёркина» П. Боборыкина (именно Боборыкина, а не Твардовского), то картина русского романа XIX в. в вашем сознании далеко не полная. В непервостепенной, массовой русской литературе первый романист – Василий Нарежный, в вершинной – другие основоположники жанра: Пушкин с его неоконченным «Арапом Петра Великого» и Лермонтов. Но иерархичность литературы не мешает вершинному и массовому создавать единую гармоничную систему. Гений взрывает каноны, массовый литератор копирует их, своеобразно помогая литературоведу.
Исследование русского романа имеет именитых предшественников – М. Бахтин, Ю. Лотман, Ю. Манн и др. Недзвецкий говорит новое слово об этом жанре. Он выделяет 11 его разновидностей: исторический (М. Загоскин), романтический (В. Одоевский), роман сандовского типа (черты героинь Жорж Санд вобрали, например, Татьяна Ларина, Ольга Ильинская, Наташа Ростова), этнографический (П. Мельников-Печерский), семейный (С. Аксаков), в 1860-е гг. – роман «делового человека» (А. Писемский), роман «новых людей» (В. Слепцов), роман русского позитивиста (В. Клюшников) и оппозиционный ему роман «нигилиста» (В. Крестовский), «бельэтажный» (князь В. Мещерский), роман общинно-крестьянских устоев (П. Засодимский).
Русский роман просветительского реализма (В. Нарежный, А. Измайлов и др.) вбирает в себя жанр-исток – французский роман (А.Р. Лесаж) и его предшественника – испанский плутовской роман, или пикареску. Таким образом, возникает текст – своеобразное руководство, как любым способом выживать среди злоключений, из которых в XX в. выходит Остап Бендер.