Хрустя луком, капитан рассказал о последних городских событиях, выделив из них два. Первое – наш приезд и второе – что несколько дней назад в гостинице остановилась странная парочка – муж и жена. Он выдаёт себя за некоего Гоголя, недавно сжёгшего свою книгу, а жена его, Надя, везде за ним ходит и по возможности уводит домой. Она дежурной администраторше сказала, что муж её совсем не опасен, только ночами иногда бродит и всё о книге своей сам с собой разговаривает, о Боге, о России… Сегодня с утра его всё-таки хотели взять и в больницу свести для проверки, да их уж и след простыл. Исчезли Гоголь и его Надежда. Вот так!
– Не понимаю! Убивайте меня! – подвёл черту капитан. – Ну сжёг книжку, купи другую! Не дом же сгорел! Зачем с ума сходить? За здоровье ещё раз дорогого гостя и его бесценной семьи!
Спирт и рассказ капитана бросили меня в жар. Неуклюже стягивая ветровку, я запутался в рукаве и, стряхнув её с себя, услышал, как что-то звякнуло, покатившись по полу.
– Кольцо, – прошептал я.
– Кольцо! – повторил Али, подняв его с пола.
– Серебро с сердоликом…
– Серебро с сердоликом! – подтвердил за моей спиной Али. – Вот ты везучий. Такое кольцо, как у нас говорят, змей отгоняет, зло разное… Это кольцо у нас поколениями ищут…
Что мне было делать? Сказать, что не нашёл, а в подарок получил от?.. Нет уж, увольте.
Лечебница, как выяснилось, есть и в Мары. Я удержался от объяснений…
Но ночью-то, ночью со мной беседовал Гоголь! Гоголь!.. Я знаю!
Февраль 1992 г.
МОСКВА
Статья опубликована :
№32-33 (6334) (2011-08-10) 5
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Последние сны Петра Яковлевича Чаадаева
Портфель "ЛГ"
Последние сны Петра Яковлевича Чаадаева
Пётр Яковлевич Чаадаев вернулся домой более раздраженным, чем обычно в последнее время.
Ехать к балу ему хотелось менее, чем остаться дома в халате, приобретенном накануне. Но он был принужден ехать: коронация, миропомазание на престол Александра II того требовали.
Одиночество, долги, бедность стали его неотступными мучителями, и покупка халата была роскошью, да уж больно хорош, а то старый совсем поистёрся. Но не халат и даже не мысли, толкавшие к плотной, тонкой англицкой бумаге, заставили уйти его с бала после мазурки, а увиденное отражение в переплетённых квадратах стёкол окна: голые виски, на коих вены вздыбились италийскими виадуками…
Предшествовал же этому повороту к окну громкий, всеми слышимый шёпот дам:
– Как он чудесен.
– Парис!
– Я всегда была ужасная патриотка, но, увидев императора, волей Господа, Александра II, стала ещё ужасней!..
В мужском кружке Хомяков, не «слыша» дам, сказал:
– Будет лучше! Господа! За хорошим царствованием следует дурное, за дурным – хорошее!
Позолота мундиров бросала блики на потухшие бледно-серые лица, не оживляя отвисших щёк.
– Да, грядёт светлая эра прогресса! – благоговейно сказал ещё кто-то. П.Я., стоя у колонны, скептически заметил:
– Взгляните на него, просто страшно за Россию. Это тупое выражение, эти оловянные глаза?
Чаадаев опустил скрещенные на груди руки, чуть наклонил лысую голову и вышел из залы.
– Господа! А не партажёр ли он? – испуганно тужно прошепелявил раззолочённый старик, забрызгав слюной.
– Вот, уж действительно, старый сумасшедший!.. – воскликнул страждущий эры прогресса.
Но чей-то властный голос перебил его:
– Возможно, что вы не правы, молодой человек.
2
У себя в кабинете П.Я. отказался от безупречной предупредительности старого слуги, позволив только снять с себя фрак. Без слов и жестов, по одной «маске» хозяина, тот понял всё, что нужно, и растворился в чёрном прямоугольнике двери.