– Актёрская профессия, заставляющая проникать человека в чужие судьбы, заставляет и задумываться о смысле его существования на земле, согласны?
– Вопрос человеческого существования на земле – это вопрос веры. У Горького в «На дне» есть удивительная фраза: «Во что веришь, то и есть, а во что не веришь, значит, этого нет». Этот вопрос решает каждый сам для себя. Поскольку я считаю себя человеком всё-таки верующим, то для меня смысл – в самой жизни, в умении наполнить её чем-то серьёзным и значительным…
– Но получится ли роль значительной, никто никогда не знает наперёд. Не в этом ли главный риск для артиста?
– Я всё ждал, что настанет момент, когда я возьму роль и по истечении какого-то времени в репетиционном процессе буду знать, что с ней делать, мне вдруг будут открываться эти горизонты. К сожалению, так бывает очень редко. Всё равно, когда ты берёшь серьёзную новую роль, ты опять становишься учеником, всё начинается сначала, как будто не было прошлых ролей, прежней прожитой жизни, удач и неудач. У меня только один раз в жизни было, когда во МХАТе я взял роль, и мне вдруг показалось, что я всё в ней понимаю. Это была роль Райского в «Обрыве» И.А. Гончарова. Вот там для меня работа была лёгкой, увлекательной, она просто из меня выходила какими-то своими откровениями, которые моей природе были понятны, мне ничего не надо было придумывать, мне надо было только растормошить себя. Но это бывает редко. Я почему-то подумал, что после Райского я во всеоружии, мне теперь всегда будет легко. Нет, так не выходит.
– Чего вы ждёте от режиссёра, приступая к работе над спектаклем?
– Мне всегда хочется, чтобы режиссёр на два-три шага шёл впереди меня, чтобы он был умнее, оснащённее меня. Я никогда не боюсь оказаться в его руках учеником, если это хороший, грамотный, серьёзный, профессиональный, умный человек.
– Вам ближе характерные роли или герои?
– Все роли характерные. Героев нет. Глумов, Барон – абсолютно характерные роли. А Тузенбах разве не характерная роль? Нет нехарактерных ролей. А если такая получается, значит, что-то очень неверно в режиссуре или артист что-то не понимает, если он считает: «Я играю героя». А куда деть всю человеческую природу? Куда её направить? Как ею заразить людей, сидящих в зале, если нет характера, если нет многогранности?..
– Вы столько лет играете в Театре армии, охоты к перемене мест не возникает?
– Я люблю этот театр, я им дорожу. Я когда-то играл в Театре им. Леси Украинки с замечательной русской артисткой Анной Варпаховской спектакль «Семейный ужин» М. Камолетти, и на служебном входе театра висел плакат, я почему-то его запомнил: «Артист обязан любить театр, в котором он работает, даже если театр недостоин его любви». Сказал это выдающийся советский режиссёр Андрей Лобанов. Вот так.
Беседу вела Александра АВДЕЕВА
Статья опубликована :
№34 (6335) (2011-08-31) 5
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Тоска по братству
Искусство
Тоска по братству
ПОРТРЕТ В ИНТЕРЬЕРЕ
Эту выставку я видела несколько лет назад в галерее А3, теперь экспонатов стало гораздо больше (около 400 портретов в разных жанрах, стилях, техниках). Её сейчас показывают в городах нашей страны – Рязани, Ярославле, Пензе, Калуге, Волгограде, Саратове, Кирове… В следующем году предполагают привезти в Москву. Что же показывают?
Трудно в наши дни найти такое собрание современного искусства, которое будет пользоваться успехом в глубинке. Художники, приятели, искусствоведы являются на вернисаж. Произносят прочувствованные речи. И всё. На следующий день в залах пусто.
Когда-то Лев Толстой наивно полагал, что настоящее искусство обязательно «заразит» зрителя. По его «наводке» один энтузиаст повёз картину Н. Ге «Что есть истина?» в Штаты – уж там-то они поймут! (Остатки этой веры сохранились у нас и по сей день.) Увы, не поняли. Энтузиаст прогорел. А уж в наши «безэнтузиазные» дни – что такое нужно показать, чтобы шли?