Вот я еду в дальнюю деревню,
думаю под крик проводника:
если не спасут меня деревья,
то цветы спасут наверняка…
Обсуждение стихов Кобенкова было бурным. Совещание рекомендовало принять Анатолия Кобенкова в Союз писателей СССР.
А потом мы плыли на теплоходе по Ангаре и Байкалу, читали друг другу стихи. Толя взял мой адрес и через какое-то время прислал только что изданные «Вечера». К сожалению, книга потерялась при многочисленных переездах, о чём я искренне жалею. Зато журнал «Сельская молодёжь» с подборкой его стихов, с фотографией Толи, где он снят молодым, в солдатской форме, я храню до сих пор.
Летом 1986 года мы с белгородским поэтом Владимиром Молчановым надумали поехать на мою малую родину – в Приамурье. Володя когда-то учился в Иркутске, там у него остался друг юности, поэтому решили сделать остановку в этом городе, побывать на Байкале.
Зашли в редакцию иркутской газеты «Советская молодёжь». С журналистом Олегом Желтовским, к тому времени ставшим редактором этого издания, я учился в Москве на курсах при Высшей комсомольской школе. Разговорились. Я спросил о Кобенкове. «Да он у нас в редакции работает», – сказал Олег и позвал Толю. Мы встретились, пожали руки, обменялись книгами. Тогда Анатолий подписал мне сборники стихов «Два года» (1978 г.), «Послание друзьям» (1986 г.) и литературных статей и эссе «Путь неизбежный» (1983 г.).
И вновь я читал строки, которые волновали и запоминались:
Уже отработал фонарик
берёзовой рощи моей…
Неделя – и ветер ударит
и топнет мороз у дверей,
и горькая тьма увяданья,
пробив виноградную гроздь,
закапает наши свиданья
и жизнь пропитает насквозь…
Шли годы. Я читал стихи Кобенкова в центральных журналах, в антологии «Строфы века», составленной Евгением Евтушенко, приобрёл его сборник «По краям печали и земли» (Москва, 1989 г.), а однажды вернувшийся из поездки в Пушкиногорье Володя Молчанов сказал: «Тебе привет от Кобенкова. И новую книгу он передал». Сборник был с такой надписью: «Валере – как напоминание об Иркутске – с добрым приветом из Михайловского. Толя».
«Круг» (1997 г.) – десятая книга Толи. В авторском предисловии сказано: «Солнце для меня предпочтительнее луны, а небесное (в силу возраста) притягательнее земного». В этой книге Кобенков более философичен, чем в предыдущих, ритмы стихов стали разнообразнее, а интонация серьёзной. И в то же время – лёгкое, искромётное «кобенковское» письмо:
Всё было у этой страны: и леса,
и реки, и степи, и бог при усах,
и барды при лесоповалах…
Ей Лемешев пел, ей Фадеев писал,
и только меня не хватало…
По неизвестным мне причинам он оставил любимый Иркутск и в 2005 году перебрался в столицу. Увы, слова о том, что поэты приезжают в Москву умирать, оказались для Толи пророческими.
Он распрощался с земной жизнью в сентябре 2006 года. Об этом я узнал из «Новой газеты». Предварялась его уже посмертная подборка такой «шапкой»: «Ушёл из жизни лучший сибирский поэт». Вроде бы броско. Но определение «сибирский» едва ли точное: творчество Кобенкова знали, ценили, любили многие в России. Об этом свидетельствует и «Слово прощанья» в «Литературной газете», которое подписали известные российские писатели. Причём, насколько я знаю, некоторые из них не очень-то приязненно относятся друг к другу, но утрата примирила всех.
У меня горькая весть откликнулась стихотворением с эпиграфом из Толи «Осенью, когда летят журавли»: «…В такие минуты надо просто молчать, потому что летят журавли».
Похолодало так внезапно,
что пышногрудая соседка,
торгующая цветами,
проснувшись утром и увидев
увянувшие георгины,
запричитала:
– Горе мне, убыток!
Только хризантемы
белеют…
Поддержу торговку –
куплю четыре.
– Для кого? –
считая деньги, спросит.
– Толя ушёл…
– Чи, брат?
– Почти… Поэт.
– Как Пушкин, что ли?..
Безголосо
летят, прощаясь, журавли.
Я часто перечитываю книги Толи. После его ухода в сборнике «Послание друзьям» как бы заново прочёл такие строки: