Всего два примера. Царь руководит освобождением Смоленска от поляков. Обсуждает с военачальниками (воеводами и боярами) детали решающего сражения. И вдруг следует длинная и невнятная беседа о том, какие же мы отсталые и тёмные, как же хорошо и рационально у «них». Вторая – аналогичная сцена (через несколько серий) после того как принято решение о войне со шведами. И с теми и с другими русские успешно справляются и снова начинают стенать о собственной отсталости. Спрашивается: зачем же воевали, зачем побеждали – пустили бы на свои дворы цивилизаторов да прогрессоров. Неестественность и противоречивость сцен и подобных диалогов очевидна. Может быть, именно поэтому актёры в таких эпизодах выглядят особенно неубедительно. Можно, конечно, предположить, что подобная ситуация стала следствием слабости сценария. Но представляется, что причина глубже. Как ни крути, а сюжет должен пройти через определённые реперные точки (обойти которые нельзя без фатального ущерба для всего фильма). А они, эти точки, ну никак не подтверждают прозападной ориентации тогдашней государственной власти.
Другой причиной (недостижения поставленных целей), на мой взгляд, является игра актёров. Особенно тех, кто играл персонажей, противостоящих церковной реформе. Не Александра Короткова – тот был поставлен в жёсткие рамки образа, что, по моему мнению, не дало полностью раскрыть актёрский потенциал. Речь о других – о тех, кому изначально отводилась роль фона, второго плана. Они сыграли свои роли так сильно, что сделали своих персонажей, по существу, главными героями.
Роль Бориса Ивановича Морозова, по моему скромному разумению, является лучшей ролью Романа Мадянова. Столетиями создаваемый образ русского боярина как олицетворения скудоумия, неповоротливости и ретроградства наконец-то разрушен. Получился сильный своей самодостаточностью государственник, готовый на любые лишения и потери во имя достижения единственной цели – укрепления и развития страны.
Не менее впечатляющий образ вылеплен талантом Александра Коршунова в роли Ивана Неронова. При каждом его появлении в кадре все прочие персонажи блекнут и сникают.
Не самая известная актриса Юлия Мельникова так сумела раскрыть образ Феодосии Прокопьевны Морозовой, что заставила по-иному взглянуть на роль и место женщины в русском патриархальном обществе. Наверное, надо обладать недюжинным талантом, чтобы суметь пройти по тонкой грани между высокомерием и демонстрацией чувства собственного достоинства, чтобы ходульный образ религиозной фанатички (который нам долгое время навязывался) обернулся характером живой, красивой и сильной русской женщины.
Даже в малых и эпизодических ролях актёры, по моему мнению, сыграли на пределе возможностей. И на фоне всего этого постепенно выкристаллизовывается новое отношение как к героям сериала, так и ко всему русскому народу. Начинаешь понимать, в чём его сила и чего ему не могут простить заклятые друзья по всем азимутам зарубежья. Она в ощущении собственной независимости и самодостаточности, не имеющими ничего общего с великодержавным шовинизмом. Персонажи сериала, олицетворяющие старую Русь, как бы дают понять – мы не нуждаемся в чужих советах, мы не собираемся перенимать чьи-то привычки и пристрастия только для того, чтобы кому-то понравиться, мы не лезем в ваши монастыри со своими уставами, но и вас в наших монастырях с вашими уставами не ждём…
Владимир ЗАХАРЬИН
Все последние сериалы Николая Досталя заточены на то, чтобы посеять чувство вины у народов России и в первую очередь у русского народа. За войну, которую выиграли штрафбаты из одноимённого сериала, за ГУЛАГ («Завещание Ленина»), а теперь вот за раскол. История во всей её трагической, героической полноте ему не нужна. Цель – навязывание чувства исторической вины, комплекса неполноценности, он нас виноватит, раскалывает.
Андрей КАЗАЧЕНКО, ВОРОНЕЖ
Статья опубликована :
№39 (6340) (2011-10-05) 3
48
http://www.livejournal.com/update.bml?event= http://www.lgz.ru/article/17300&subject= Поставленные цели