[?]Уж не вдохновлялись ли сочинители ЕГЭ неувядаемыми перлами американского IQ типа: "Карлик доезжает на лифте до 5-го этажа, а выше поднимается пешком. Почему?" Не ответил - идиот. Ответ: до следующих кнопок недотягивается. Чушь во всех отношениях, даже и в техническом: в некоторых лифтах - панель кнопок установлена горизонтально, наверное, для карликов. А может быть, для детей.
Среди ну о-очень простых людей встречаются поразительные "щёлкальщики" сканвордов, но почему-то эти "навыки и умения" не вытягивают их на следующие "уровни сознания-познания". Вообще всё это шелуха, не так выявляется интеллект. Как вообще можно было додуматься до того, чтобы тремя вопросами и четырьмя ответами на выбор проверять знания, интеллект и способность к дальнейшему обучению? Аналог с игрой "Кто хочет стать миллионером" настолько очевиден, что даже "неформатно" об этом писать. Но там - игра, а здесь - жизнь, а если игра - то "в жизнь и судьбу".
Скандал и позор ЕГЭ этого года, с тотальным списыванием и маскарадными подменами, вполне закономерен: загнанные в угол (уже не будем перечислять чем) "игроки" попросили "помощи зала".
На фоне всего случившегося не таким уж абсурдом кажется возвращение к нормальному сочинению (русский письменный, литература письменная), история устная, иностранный устный. То есть принципиальное "очеловечивание" экзамена. Где элемент случайности, да, будет (см. начало статьи), но в меньшей степени, чем в ЕГЭ-"угадайке", и где объективность может быть обеспечена ну хотя бы присутствием неких независимых и весьма компетентных наблюдателей.
А взятки[?] Так это же при любой системе экзаменов и при любой системе вообще определяется только людьми.
Алла ЦАК, доктор филологии, Москва-Дюссельдорф , Юлий СТОЦКИЙ
Обсудить на форуме
Наука любви
Наука любви
К ДОСКЕ!
Александр МЕЛИХОВ, САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
Известную строчку "Поэтом можешь ты не быть" я бы продолжил так: "А вот читателем - обязан". Но как им стать в условиях, когда интерес к чтению падает, а на уроках литературы в школе усугубляют этот процесс "литературоведческим подходом", попыткой разъять на составные части художественное произведение.
Делиться любовью к какому-то явлению и делиться знаниями об этом же явлении - две вещи почти несовместные. Литературоведение, требующее всюду высматривать идеологию, структуру, социальные типы, если даже и не способно довести до невроза, то убить главное, для чего существует искусство - эстетическое наслаждение, - способно вполне. Филолог, надеющийся при помощи аналитического разбора пробудить восхищение романом или стихотворением, часто бывает подобен патологоанатому на конкурсе красоты. Претендентки ждут комплиментов их мраморной коже, стройной осанке, изяществу линий, а слышат слова: эпителий, позвоночный столб, жировая ткань[?]
Поэтому, я думаю, тексты, ставящие целью очаровать ученика, и тексты, ставящие целью сообщить ему что-то, должны быть разделены.
Всё вышесказанное отнюдь не результат отвлечённых размышлений, но результат личного, порою горького опыта. В своё время я написал цикл эссе о Вольтере и Руссо, о Свифте, Байроне, Пушкине, Гоголе, Лермонтове. Практически все они были опубликованы в разных журналах и газетах, а затем изданы отдельной книжкой "Диалоги о мировой художественной культуре" (МИОО, 2003). И что же мне по прошествии почти десяти лет представляется в этой книге правильным, а что неправильным?
Правильной мне и сейчас представляется интонация личной взволнованности; если даже она мне не удалась, намерение, во всяком случае, было верным. Однако попытки попутно сообщать какие-нибудь годы жизни классика сейчас меня просто коробят - это нужно делать пусть на соседних, но иных страницах: одна цифра способна убить поэзию целого абзаца. Другая ошибка - эссе написаны так, словно их читатель уже прочёл воспеваемого автора и сделался если уж не пылким, то, во всяком случае, заинтересованным его почитателем, и нам остаётся лишь потолковать о каких-то глубинах и тонкостях. Хотя на самом деле обращаться к глубинам и тонкостям - это уже вторая задача, а первая - пробудить "аппетит" к чтению.
Особо аппетитными, вызывающими восхищение могут быть и события, и характеры, и язык, и даже идеи, выраженные целостной структурой произведения, - способность входить в художественное произведение обычно и развивается через эти стадии, между которыми, как правило, пролегают годы. Сначала интересны лишь события - что взорвалось, кто в кого выстрелил или влюбился; затем сам начинаешь любить или ненавидеть героев, ощущая их не "персонажами", но живыми людьми, даже более живыми, чем те, кто тебя окружает; затем начинаешь ценить точную подробность, меткое словцо - и только затем становятся интересными идеи, то есть скрытые символы, обобщающие метафоры.