Впереди - волна, позади - кильватерный след.
Вот оно бредёт,
Вот едва видн[?],
Вот его и нет.
***
Камню не больно, не холодно, не смешно
И молчать не страшно, страшно - заговорить.
Рано не вставать, не петь, не смотреть в окно.
Ему некого ждать, некого укорить.
Я не каменная - живая. Простишь ли мне,
Что всегда хотела под кожу твою, к душе?
Вот, стою, уже почти что окаменев,
Бок потрескался, обезвожен стал и замшел.
Ничего особенно можно не различать.
В твоём голосе бьётся бронза, а может, медь?
Как небрежно бросаешь снова: "учись молчать"
Равносильно приказу "медленно каменеть".
***
Винному топазу становится тесно в оправе.
Он поводит плечом, силится вырваться,
но не может
Выпасть. Я не доверяю славе.
Не накопила денег. Не зависть гложет -
Подпространственный вакуум:
Космос живого текста,
Не разжёванного праздным зевакам,
уйдёт в корзину.
Не обольщаюсь, я из того же теста,
Как большинство отверженных, рот разинув,
Ловлю и ловлю слова, перевожу в гигагерцы.
В удары тленного сердца. Скерцо.
Сойдётся краями рана сама. Послушай
Десятикаратный плач серебром пленённого
иноверца.
Он скулит прижавшим лапу щенком,
и звук царапает мою душу.
***
Научи меня творить иные миры,
Чтобы я сама, кружась, отбивала ритм.
Да, я знаю, начало творения - это взрыв.
Научи меня... Говори со мной, говори.
Научи меня легко выдыхать слова.
И - молчать. В паузу - вовремя замереть.
Это новый язык. Составляя его словарь,
Слово "жизнь" впиши, и рядом с ним -
слово "смерть".
Научи меня из пепла вставать, как ты.
Оставаться собой. Прорасти в тебе навсегда.
Из созвездия Малого Пса, у штрафной черты,
Смотрит Процион -
Золотая,
Двойная
Твоя
Звезда.
Московская консерватория представляет
Московская консерватория представляет
БОЛЬШОЙ ЗАЛ
5 декабря, понедельник, 19.00
Юбилей Сергея ДОРЕНСКОГО
К 80-летию маэстро
Екатерина МЕЧЕТИНА, Денис МАЦУЕВ, Николай ЛУГАНСКИЙ, Андрей ПИСАРЕВ, Александр ШТАРКМАН, Павел НЕРСЕСЬЯН, Вадим РУДЕНКО (все - фортепиано)
Большой симфонический оркестр им. П.И. Чайковского
Дирижёр - Александр СЛАДКОВСКИЙ
Тел. 629-94-01; www.mosconsv.ru
Клонируя классику…
Клонируя классику…
РВАНОЕ ВРЕМЯ
"ДОН КИХОТ" ПЬЕРА МЕНАРА
В новелле Борхеса "Пьер Менар, автор "Дон Кихота" герой повествования пишет заново "Дон Кихота" Сервантеса, с точностью до последней запятой, причём именно пишет, а не переписывает. "Не второго "Дон Кихота" хотел он сочинить... но именно "Дон Кихота". Излишне говорить, что он отнюдь не имел в виду механическое копирование[?]" В итоге блистательный Борхес доказывает нам, что второй "Дон Кихот", хотя и полностью идентичный первому, является совершенно другой книгой, где по-другому расставлены акценты и выстраивается иная линия жизни героя, иные исторические реалии, иное понимание в соответствии с иной логической, лексической и т.д. программой автора.
Что-то подобное начинает происходить, - впрочем, даже давно происходит! - в российском книжном мире.
ДВА ОРИГИНАЛА
Эрнест Хемингуэй. Праздник, который всегда с тобой / Перевод с английского В.П. Голышева. Первое полное
издание. - М.: Издательства "АСТ", "Астрель", 2011. - 288 с. - 3000 экз. - ("XX век - The Best").
Воспоминания Хемингуэя о его жизни в Париже, молодости, творчестве, любви были напечатаны после смерти писателя в 1964 году, а вскоре переведены на русский язык. Подготовленная к печати вдовой писателя рукопись почти полвека считалась полным и точным текстом самого Хемингуэя. Но, как оказалось, вдова писателя Мэри Хемингуэй весьма вольно распорядилась текстом посмертной книги Хемингуэя. Через много лет сын писателя Патрик и внук Шон, возможно, восстановили подлинный текст книги. Были добавлены отсутствующие главы, убрана правка и введение в книгу, принадлежащие перу[?] Мэри. Новое издание завершают наброски глав, не включённые в текст самим писателем, они даны как приложение к книге. Издатели, анонсируя издание, утверждают, что "читателю предстоит познакомиться с тем "Праздником[?]", который хотел представить ему сам Эрнест Хемингуэй, и полюбить его[?]"
На днях была отмечена печальная дата - пятьдесят лет со дня самоубийства великого писателя. Так что выход книги в новом варианте приурочен к этой дате. Это по-нашему: торжественно отмечать убийства и самоубийства вместо дней рождения. Российское издание книги как раз и совпало с 50-летием со дня самоубийства Папы Хема. И здесь сразу возникает несколько вопросов. Издание книги в новом варианте и в новом переводе (ни в коем случае не подвергаем сомнению качество работы замечательного переводчика Виктора Голышева) как бы лишает легитимности предыдущий перевод, который почти полвека издавался, переиздавался, полюбился не просто миллионам читателей, но более того - нескольким поколениям советских людей и россиян. Новый перевод ещё практически не прочтён и издан сегодняшним, то есть мизерным тиражом. Значит ли это, что он станет заменой первого? Для этого нужны читатели. А ведь второй "Праздник" во многом насыщеннее и, наверное, точнее первого. Честно говоря, перевод Виктора Голышева мне кажется и более совершенным. Может быть, это спасение для книги. Здесь нет предпочтений вдовы, которая расправлялась с героями Хемингуэя, как и положено пристрастной вдове. Но вот, например, завершающие книгу "Фрагменты" - это в сущности даже не написанные до конца обрывки, которые вполне справедливо не были когда-то включены в текст книги. От них отказался сам Хемингуэй. Зачем ломать волю автора, который уже не возразит публикаторам? Наверное, нужны многочисленные издания и крупные тиражи, чтобы вывести из обихода предыдущий вариант книги (пусть искажённый и неполный). Может быть, надо было издать рядом оба текста, тогда бы не было оппозиции этих текстов друг другу и необходимости выбора.
Иными словами, на наших глазах происходит пересмотр одного из мировых канонов, и на сегодня мы не знаем, какой из вариантов поистине настоящий - тот, который прочли миллионы, или тот, который предлагается нам как правильный. Единственно верный. Вот это - "единственно верный" и есть тема наших размышлений. Не может одновременно существовать несколько "Праздников, которые[?]". Существование нескольких подобных, но не совпадающих по тексту книг под одним названием одного и того же автора ставит ряд вопросов о случайности не только данной книги, но и самой литературной уникальности, оригинальности текста.