И вправду, слышен стук в дверь. Закия - и откуда только сил взяла? - садится на койку и поправляет платок. В дверном проёме - Мансур, сын соседа Джавита абзы. Жестом подозвав хозяина, он говорит, медленно цедя слова сквозь замёрзшие губы, чтобы, не дай бог, не услышала бабка Закия:
- Галим абзы, Гумар перевернулся.
- Ох! - коротко выдохнула Закия. Как она расслышала этот шёпот, непонятно. - Он жив?
- Жив-то жив, но состояние тяжёлое. Машина несколько раз кувыркнулась, а потом ещё и в столб врезалась. Крови много потерял[?]
- Где он? - оборвав Мансура, спрашивает Галим.
- В больнице. Я из Казани возвращался, вижу - у обочины скопились машины. Гумара я сразу узнал. Своими глазами видел, как его увезли[?]
- Ох, сыночек мой, Гумар!.. - запричитала-заплакала Закия.
- Его состояние, как я понял, очень тяжёлое, Галим абзы. Айда, поедем в больницу. Я на машине.
Дед Галим одним движением срывает с крючка видавший виды бешмет и накидывает на плечи, обувает валенки, хватает шапку и выходит вслед за Мансуром.
- Ты куда? Я с тобой!
Увидев, что Закия на подламывающихся ногах выходит в дверь, дед Галим возвращается.
- Галим абзы, не опоздать бы, - кричит Мансур.
- Сейчас, сейчас. Карчык, ты успокойся, пожалуйста, поставь чайник на огонь и жди нашего возвращения. А мы с Гумаром не заставим тебя долго томиться, - наставляет он жену и уходит.
Вся улица укрыта толстым слоем снега. Мансур, оказывается, оставил машину на въезде в деревню. Как дошёл до автомобиля, сколько добирался до больницы, дед Галим не помнит. Всю дорогу его будто кто-то бил по голове большой железной трубой. Противный болезненный гул "данк-донк-данк" перемежался отчаянными вскриками: "За что? Почему? Сынок, Гумар!"
* * *
[?]Как они вошли в больницу, как прорвались через пост и достигли реанимации, в которой лежал Гумар, они и сами не поняли. Увидев врывающихся в палату Мансура, старика Галима и упорно пытающегося задержать их охранника, дежурный врач - мужчина средних лет с длинным шрамом вдоль щеки, облачённый, как и положено, в белый халат, - и медсестра в таком же белоснежном одеянии на несколько мгновений замерли в растерянности.
- Чу, успокойтесь, всё хорошо, - сказал им дежурный врач. - А сейчас выйдите, пожалуйста, не мешайте работать!
Медсестра, взяв за руку с одной стороны, а Мансур, подхватив под локоть с другой, осторожно вывели старика в коридор.
- Он жив?! - с мольбой в голосе спросил её дед Галим.
- Успокойтесь, - повторила девушка слова врача.
- Сынок, Гумар!
- Успокойтесь, умоляю вас. Ждите в коридоре!
Присев на стул в длинном узком коридоре, дед Галим всё равно не смог успокоиться, ему не хватало воздуха, сердце его бешено колотилось, голова безудержно кружилась.
- Он потерял много крови. Мы влили ему порцию крови из резерва, перевязали раны[?]
- Он выживет? - перебил дед медсестру.
- Конечно, - ничуть не сомневаясь, ответила девушка. - Он время от времени приходит в сознание. Умница он у вас, очнувшись, сумел даже вспомнить и назвать нам группу своей крови. Очень редкая, кстати, - четвёртая. Хорошо, что в больнице был достаточный запас крови. Вдобавок мы послали машину за донорами, у которых такая группа, скоро они должны подъехать.
- Чего их ждать, возьмите у меня! - предложил дед Галим.
- А у вас точно четвёртая группа?
- Наверное. Я же его отец! Ну же, берите[?]
- Успокойтесь! Я же сказала вам, доноры подъедут с минуты на минуту.
- Я его отец, кровь у нас одинаковая!..
- Остановитесь, умоляю[?] Не всё так просто, абы, у детей кровь не всегда совпадает с родительской[?]
- Галим абзы, успокойся, - пришёл на помощь Мансур.
- Берите у меня! - настаивал на своём дед Галим. - Я его отец!
- У него и позвоночник, и внутренние органы повреждены. Сейчас должны подойти главврач и хирург, - украдкой шепнула Мансуру медсестра.
- Почему вы не берёте у меня кровь? - вскочил со стула обезумевший от горя старик.
- Хватит, Галим абзы, успокойся, - усадил его на прежнее место Мансур.
Медсестра удалилась в палату.
- Сынок, Гумар[?] - простонал дед Галим.
В эту минуту в коридор вошла группа шумно переговаривающихся людей. Среди них был и Хайдар. Они, на ходу скинув с себя верхнюю одежду, сложили её на стул и торопливо засучили по локоть по одному из рукавов.