Жизнь представала во всей прелести и соблазнительности, дразнила и искушала. Пробудился и ещё один "инстинкт юный", пришло серьёзное увлечение - итальянкой Ильегондой Фиокки. Добролюбов хотел жениться. Родители девушки были не против. Правда, при одном условии: нужно было не возвращаться в холодную, убийственную для его тела и изнурительную для его духа бюрократизированную Россию, а остаться в благословенной Италии, как сказал другой поэт, "под пленительным небом Сицилии" (Фиокки жила в Мессине). Можно было не ехать к "представителям высоких идей" и к оставленным там братьям и сёстрам, а задержаться здесь с "милыми, живыми личностями", среди людей, с которыми легко живётся, весело проводится время, к которым тянет беспрестанно. Впрочем, здесь не было ни борьбы, ни преодолений, потому что не было ни сомнений, ни колебаний. Как будто он мог замазать и приглушить то, что назвал в статье о Достоевском "болью о человеке" - в этой боли он увидел главную черту Достоевского. Этой "болью о человеке" болела его Родина, этой "болью о человеке", рано заразившись, он проболел всю жизнь. Ведь и всё время пребывания в Европе он работает на Россию и для России: стихи, рецензии, статьи идут и идут в "Современник". Сами итальянские события, тогда бурные, являются в статьях Добролюбова, по словам Антоновича, как "довольно прозрачные кивания на домашние дела, и он как бы хотел сказать: при отрадных явлениях"; "Вот если бы и у нас так", а при безотрадных: "Точь-в-точь как у нас".
Летом 1861 года с обострением болезни Добролюбов долго и трудно через Одессу, Харьков, Москву добирался в Петербург. Заезжал и в Нижний Новгород. "В первый же день приезда, - вспоминала сестра, - он позвал меня и старшую сестру Анну пойти с ним на кладбище, где похоронены наши родители. Там бросился он на могилы отца и матери и заплакал, просто громко зарыдал, как ребёнок". Прощался: ведь и до собственной могилы оставались считаные месяцы. И в эти последние свои дни он как будто стремился передать, перелить, перекачать все свои мысли и чувства, все свои силы в набирающую силу жизнь своей страны, своей родины - России. "С начала 1858 года, - говорил Чернышевский, - не проходило ни одного месяца без того, чтобы[?] мы настойчиво не убеждали его работать меньше, беречь себя[?] Иногда обещался он отдохнуть, но никогда не в силах был удержаться от страстного труда. Да и мог ли он беречь себя? Он чувствовал, что его труды могущественно ускоряют ход нашего развития, и он торопил, торопил время[?]" Торопил, и догонял, и обгонял. Незадолго до смерти им были написаны стихи:
Милый друг, я умираю
Оттого, что был я честен,
Но зато родному краю
Верно буду я известен.
Милый друг, я умираю,
Но спокоен я душою[?]
И тебя благословляю:
Шествуй тою же стезёю.
(VIII. 87)
Обсудить на форуме
Большой поэт маленького народа
Большой поэт маленького народа
5 ноября 2011 года народ манси потерял своего первого профессионального писателя Ювана Шесталова. Родился он 22 июня 1937 года в деревне Камрадка Березовского района Ханты-Мансийского национального округа в семье колхозника-манси.
В 1954 году окончил Березовскую среднюю школу-интернат, несколько лет учился в Ленинградском педагогическом институте им. Герцена на факультете народов Крайнего Севера; в 1965 году окончил Тюменский пединститут.
Первые стихи поэта были напечатаны в 1957 году в ханты-мансийской окружной газете "Ленинская правда" на мансийском языке и в журнале "Нева" - на русском.
В 1958 году на мансийском языке вышла первая книга стихов Ювана Шесталова "Макем ат" ("Дыхание родной земли"), а в 1959 году - первая книга стихов на русском - "Пойте, мои звёзды". Затем последовали книги "Огонь на льду", "Радуга в сердце". Юван Шесталов печатался в журналах "Звезда", "Юность", "Дружба народов", "Урал", "Сибирские огни", "Молодая гвардия" и других. В 1967 году увидел свет сборник стихов "Глаза белой ночи" и сборник "Эпос".
Стихи Ювана Шесталова самобытны, свежи, искренни и, что сегодня нечасто встретишь в поэзии, светлы и жизнеутверждающи.
Творчество Ю. Шесталова высоко ценили поэты Михаил Светлов, Александр Прокофьев, Михаил Дудин, Наталья Грудинина.
Поэтическим наставником Шесталова был Светлов. В июле 1959 года "Литературная газета" опубликовала подборку стихов молодого мансийского поэта с предисловием мэтра. "Это, безусловно, талантливый человек, - писал о Шесталове Светлов. - Он удивительно легко бывает необыкновенным в обыкновенном. Значит, он, безусловно, талантлив. Как вообще угадывается талант? Он может, я не могу. Значит, он - талант. Разве могу я так писать:
Сосен мёрзлый звон над нами
Слышится в тиши.
Стынут в тёплой снежной яме
Три живых души.
Три души на белом свете:
Мама, я и пёс.
Нам уснуть в попутной яме
Не даёт мороз..."
Юван Шесталов и в прозе - поэт. В 1964 году выходит повесть "Синий ветер каслания", в 1966 году она переиздана издательствами "Художественная литература", "Детская литература". Что-то романтичное, зовущее в дорогу звучит в самом заглавии произведения... Звучит даже тогда, когда ещё не знаешь, что каслание - это большое кочевье оленеводов, сотни дней и ночей в пути, тысячи километров тайги и тундры - от берегов Оби до предгорий Урала и обратно. Поэтический образ вечной дороги, бегущей под полозьями нарты, проходит через всю книгу.
Поэта знают во всём мире. В 1969 году повесть "Синий ветер каслания" была издана в Венгрии.
Поэтический эпос Шесталова, его многочисленные поэмы тематически связаны с его прозой. Всё лучшее из созданного Шесталов в 1971 году объединил в книгу под названием "Языческая поэма". Критика высоко оценила её.
Юван Шесталов много писал и для детей. Он основоположник детской литературы манси. Его книги - яркие, праздничные не только по оформлению, но и по содержанию. Это "Потёпка" (М., 1963), "Сказки таёжного игрища" (М., 1981), "Снежное утро" (Л., 1981) и другие.
С 1991 года Шесталов издавал журнал "Стерх". Призвание журнала, по задумке создателя, - сближение всех народов финно-угорской группы с подчёркиванием самобытности каждого.
Несомненно, Юван Шесталов - гордость не только маленького народа манси, но и всей России.
Ксения КОЛОКОЛЬЦЕВА