Словом, в обёртке "под старину" мы видим дамский роман гламурной эпохи. Госпожа Колядина в своей творческой манере напоминает хрестоматийного чукчу: "что вижу - о том пою". Если бы роман вышел лет на пятнадцать пораньше - там нашлось бы место и финансовым пирамидам, и смурным браткам, и стабилизационным кредитам, которые хронически нетрезвый царь выпрашивает, скажем, у Альбиона или у Флоренции[?]
Нет, конечно, обладательница "Русского Букера" - далеко не "чукча". Но своего читателя она считает то ли наивным дикарём, то ли на редкость ограниченным субъектом, воображающим мир, что окружает его в настоящий момент, вечным и неизменным. С ним, дурачком, надо попроще, без затей.
Кроме лёгонького презрения к читателю, который - быдло и не заметит фальши (а и заметит - так проглотит и возникать не станет), в романе более чем откровенно сквозит этакое высокомерно-пренебрежительное отношение к русской старине. Это особый шик: демонстративно презрительное незнание. По правилам хорошего "либерального" тона даже случайно обнаружить осведомлённость о русской традиции и культуре - зазорно само по себе. (Так, гламурной тусовщице стыдно знать, сколько стоит шаверма в ларьке или проезд в метро.) Что уж говорить о достоверном изображении исторического фона: в данном случае это было бы просто неприлично. Нерукопожатно. А нерукопожатным "букеров" не полагается.
Очевидно, география с недавних пор тоже в немилости у "прогрессивных" пишущих дам, потому что госпожа Колядина с божественной лёгкостью устроила маленький тектонический сдвиг в области альпийской складчатости в пределах Средиземноморского подвижного пояса: "Сии задние проходы (Варсофоний ухмыльнулся своей шутке) давно известны и установлены самовидцами. Наши, ездя на Пиренеи, видели такой проход в ад - Везувиус называется".
Смешать город Помпеи с горами Пиренеями - это не каждому дано. После такого сакраментальный вопрос: "В афедрон не давала ли?" - беспомощно повисает в воздухе. Впрочем, финал "Потешной ракеты" указывает на то, что приключения Феодосии вне времени и пространства продолжатся в третьей книге, где нас ждут дальнейшие реформы отечественной истории, планетарной географии и, разумеется, раскрытие темы афедрона.
«Я не люблю капитализм»
«Я не люблю капитализм»
ЗВАНЫЙ ГОСТЬ
Всемирно известному режиссёру и одному из ярчайших представителей советской и грузинской интеллигенции Резо ЧХЕИДЗЕ - 85. Но он по-прежнему полон замыслов и чутко реагирует на всё, что происходит вокруг.
- Резо Давидович, почему, на ваш взгляд, у нас царит такой беспредел на экранах? Текут реки крови, не смолкают выстрелы[?] Где тот нравственный уровень, который сделал славу советскому кинематографу?
- Вы абсолютно правы. Даже если советский фильм был плохой, нравственная составляющая в нём всё равно была. И это являлось несомненным достоинством советского кинематографа. Сейчас этого нет. Идёт какое-то оскорбление русской нации. Именно оскорбление! Показывают, как легко человека убивают. Святое имя Матери уничтожено. Показывают без конца грехопадение женщины: непонятно, с кем жила, от кого ребёнок - неизвестно[?] Ужасное впечатление! Причём, снимают примитивно, как фотографию, потом клеят[?] Сценарий пишут во время съёмки[?] Нам как бы показывают: вот как легко кино делать! Каждый может[?]
- То есть сегодня это не искусство?
- Не искусство. А главное - поощряется всё это. Вот по телевизору и идут такие фильмы[?]
- В Грузии так же?
- Нет, в Грузии меньше. Потому что наши телестудии снимают редко - денег не хватает. А то, наверное, такой же ужас был бы.
- У нас говорят, что рынок и киноискусство - две несовместимые вещи[?]
- Конечно. Правда, когда читаешь записки Чарли Чаплина, то натыкаешься в конце на такую фразу: "Моя картина дала мне столько-то миллионов долларов". Ещё фильм закончил, снова пишет о доходах. А я, например, в жизни не спрашивал и не знаю, сколько денег давали мои картины. Потому что мы ничего, кроме зарплаты, не получали.