"[?]не исключая и Пушкина"
Болезненная страсть Натальи Александровны, подогревавшаяся артистическим поведением Гервега, который разыгрывал отчаяние влюблённого, имитировал чуть ли не помешательство или готовность к самоубийству, не осталась тайной для Герцена. Он предложил жене самой сделать выбор, обещал подчиниться любому её решению. Бедная женщина более года оставалась в мучительном состоянии нерешительности, но в конце концов семейный долг, сохранившееся чувство к мужу, а также недостойные поступки эгоцентричного поэта, о которых мы узнаём из воспоминаний Герцена (он, впрочем, в этой ситуации не мог быть беспристрастным), предопределили решение Н.А. прекратить всякие отношения с Гервегом. Эта семейная драма не осталась без последствий для её участников. Жизнь в очередной раз показала, что она сложнее всяких программ и теорий. К тому же беда, как известно, не приходит одна, и вскоре драма переросла в трагедию: в ноябре 1851 года при кораблекрушении в море на пути из Марселя в Ниццу погибли мать Герцена Луиза Гааг и его восьмилетний сын Коля. И без того подорванный продолжительными переживаниями организм Н.А. Герцен не выдержал, и в начале мая 1852 года она умерла в возрасте 35 лет.
Личную и семейную драму Герцен переживал почти как исторически закономерную, фатальную. Демон-искуситель его Наташи Гервег представлялся ему типом современного европейского бездушного эгоиста-собственника. Личное несчастье укрепило чувство разочарования в европейских идеалах, которые всё больше стали представляться Герцену в фальшивом, наигранном свете, а Европа стала уподобляться загнивающему Древнему Риму. Это ускорило процесс духовного возвращения писателя на родину и повернуло все его интересы к России, к стремлению направить свои силы и возможности на то, чтобы способствовать прогрессивным преобразованиям на родине. При этом Герцен достаточно долго возлагал надежды на молодого императора Александра II, который когда-то, будучи наследником-цесаревичем, помог возвращению опального будущего писателя из вятской ссылки.
Герцен приветствовал реформы царя-освободителя и даже по мере сил способствовал его преобразованиям. Известно, что Александр II требовал, чтобы ему доставляли все номера официально в России запрещённого "Колокола", который разными способами проникал сквозь все кордоны, и материалы, опубликованные в "Колоколе", полученные от корреспондентов из разных уголков России, царь вынужден был учитывать в своём стремлении противостоять чиновничьему произволу и коррупции.
Сознание собственной причастности к европейской и русской истории и современности явственно проявилось в том, как Герцен осмыслил свою задачу в качестве автора мемуарной эпопеи "Былое и думы": по его мнению, эта книга - "отражение истории в человеке, случайно попавшемся на её дороге" (курсив автора. - В.Т.). По сути дела, это историческая и социальная энциклопедия, позволяющая глубже понять российскую и европейскую действительность на протяжении нескольких десятилетий.
По-своему уникально художественное наследие А.И. Герцена. Высоко оценил его литературное мастерство Л.Н. Толстой, подчеркнув, что Герцен как писатель стоит наравне с лучшими русскими писателями, не исключая и Пушкина. "Как - и Пушкина?" - воскликнул, узнав об этом мнении, близкий приятель Толстого критик и философ Н.Н. Страхов, который, кстати, заинтересовал Толстого литературной деятельностью Герцена, посвятив ему обширный труд, опубликованный в 1882 году в составе книги "Борьба с Западом в нашей литературе". И для него мысль Толстого, поставившего Герцена в один ряд с Пушкиным, оказалась слишком смелой[?]