В течение жизни человек находится под некоторыми ментальными приоритетами, в кругу господствующих идей, которые могут в разном возрасте меняться, но могут и остаться неизменными, будучи приобретены в результате какого-то поразительного события, повлёкшего за собой внутренние открытия. Для Эркеня таким крупнейшим, судьбоносным событием стали война и советский плен. Вся абсурдность "Семьи Тотов" корнями уходит в лагерную жизнь, где каждый шаг, каждый вздох - пытка и лишение воли. В некотором смысле Лайош Тот - собирательный образ народа, который вынужден воевать, не видя причин и цели.
"Если верно, что жизнь наша колеблется между надеждой и безнадёжностью, тогда и само существование не абсурдно, оно лишь может стать таковым в определённых ситуациях, в определённые периоды и моменты. Когда приходится действовать без всякой надежды на успех, то и действие становится абсурдным. Я придерживаюсь мнения - и Тоты служат тому примером, - что единственный выход для человека - это поступок", - пишет автор во вступлении к пьесе. Все мы немного безвольны, и старина Тот живёт в каждом из нас, остаётся лишь верить, что не на подмостках абсурда, а в реальной жизни выход окажется чуть менее кровавым и ветер свободы и смелости подует чуть более вовремя.
"Кошки-мышки" и "Семья Тотов" в 60-е годы прошлого века вернули Эркеня к жизни, вызволив из пропасти молчания и сделав в одночасье классиком венгерской литературы. В Союзе обе пьесы были в репертуаре десятков театров, сейчас историю любви Эржи Орбан можно увидеть в МХТ им. А.П. Чехова, а трагическую судьбу семьи Тотов - в МОДТ им. А.Н. Островского. Несмотря на сорокалетний успех, пьесы эти до недавнего времени так и не вышли отдельным изданием, пока московский "КомпасГид" не сделал Эркеню, пожалуй, лучший подарок к столетию - новую жизнь для его пьес.
Наталья МАРКОВЕЦ
«ЛГ»-рейтинг
«ЛГ»-рейтинг
[?] Сергей Мнацаканян. 100 стихотворений : 1962-2011. - М.: Вест-Консалтинг, 2012. - 102 с. - 1000 экз.
В новую книгу Сергея Мнацаканяна включено ровно 100 стихотворений из написанного им почти за полвека. Здесь немало ранее неопубликованных в советские времена стихотворений и новые стихи последнего десятилетия. Ряд этих стихотворений в разные годы печатался в "ЛГ", но не входил в книги поэта. Как всегда, творчеству Сергея Мнацаканяна свойственны яркое слово, острое зрение, зачастую парадоксальный взгляд на вещи, всегда отчётливо выраженные чувство и мысль. Во всём поэт ищет и находит "незримую, но явственную суть".
[?] Ирина Поволоцкая. Пумперникель и другие . - М.: О. Г. И. - Б. С. Г. - Пресс, 2012. - 400 с. - 3000 экз.
Ирина Поволоцкая - кинорежиссёр и замечательный прозаик, лауреат Малой премии им. Аполлона Григорьева (1997), Пушкинской награды-стипендии фонда Альфреда Тёпфера (2003), премии журнала "Новый мир" (2007), финалист премии Ивана Петровича Белкина за лучшую повесть года (2003). "Пумперникель и другие" - повести и рассказы о жизни, в которую уже нет возврата, и жизни современной, пришедшей ей на смену. Рассказы-воспоминания увлекают самобытными сюжетными поворотами. Поволоцкая виртуозно владеет словом и литературными приёмами. Читая её, словно перелистываешь страницы старого альбома, когда отдельные лица постепенно складываются в неповторимую историю семьи, страны, эпохи.
[?] Лев Колодный. Рукописи не горят. Как был найден "Тихий Дон". - М.: Голос-Пресс, 2011. - 480 с. - 1000 экз.
Перестанут ли наконец обвинять Шолохова в плагиате? Вряд ли. Однако Лев Колодный, известный журналист и знаток Москвы, который, как сказано в аннотации к его новой книге, в 1984 году "нашёл рукописи первого и второго томов" романа "Тихий Дон", анализирует их, доказательно убеждая читателя в том, что Шолохов - писатель подлинный, и великий роман его - подлинный. "В Москве Л.Е. Колодный, кажется, окончательно положил конец постоянным заявлениям относительно того, что лауреат Нобелевской премии Шолохов - плагиатор" (предисловие Брайана Мэрфи). Книга написана хорошим языком, с крепкой литературоведческой хваткой. Говорить правду приятно и не стыдно, и Лев Колодный поступает именно так. Возможно, для многих книга Колодного станет поводом перечитать "Тихий Дон".