"ЛГ" с удовольствием присоединяется к этим словам президента, обращённым к лауреатам Государственной премии России, всем труженикам телеканала "Культура".
УДО. Недосказанное
УДО. Недосказанное
А НАМ ПРИСЛАЛИ
12 мая на 3-м канале вышел очередной выпуск передачи "Право голоса". Тема "Кто заслуживает условно-досрочного освобождения?". Участвовали в передаче многие известные юристы и правозащитники.
Обсуждение проходило в увязке с расхожим тезисом о том, что "надо разгружать российские тюрьмы". Обозначился также и новый (по крайней мере, для меня) тезис о роли УДО - по мнению ряда гостей студии, оно необходимо для того, чтобы уменьшать наказание лицам, необоснованно и незаконно осуждённым, если не сработали процедуры обжалования приговоров. Причём разговор не ограничился темой УДО, он затронул вопросы необоснованного осуждения, предназначения и действительной роли наказания, общего и специального предупреждения преступлений, возмещения вреда от преступлений, кадрового состава исправительных учреждений и мотивации их сотрудников к работе, коррупции в структурах, имеющих отношение к условно-досрочному освобождению.
Всплыли любопытные детали российской действительности (достоверность которых гарантируется лишь авторитетом ораторов): кому легче получить УДО - насильнику или лицу, осуждённому за имущественное преступление; как относятся руководители исправительных учреждений к экономическим преступникам; каковы коррупционные ставки за УДО; каков принцип исчисления взяток в данной сфере и т.д.
Жанр передачи, её рваный ритм и неформальные правила не способствуют последовательному и чёткому восприятию. Приведу те мысли, которые я пытался озвучить по ходу передачи (не всё вошло в отредактированную версию передачи, представленную в эфире, не всё я высказал доходчиво и полно):
1. В подводке к передаче в который раз (в публичных обсуждениях) фигурировало заявление-сожаление о том, что российские суды выносят менее 1% оправдательных приговоров. Это заявление страдает однобокостью, оно игнорирует особенности отечественного уголовного процесса. Дело в том, что главные фильтры в нём стоят не на выходе, а на входе. Самый мощный - на стадии возбуждения уголовного дела. Дополнительный - на стадии предварительного расследования.
Лишь по четверти заявлений о преступлении возбуждаются уголовные дела. В остальных случаях в этом отказывается. А из тех дел, что были возбуждены, значительная часть затем прекращается производством без направления в суд.
В результате в суды, как правило, попадают лишь самые простые и очевидные дела. При таком порядке неудивительно, что оправдательных приговоров немного. Ведь по факту подавляющее большинство подозреваемых (около семи миллионов человек в год!) оправдывается во внесудебном порядке. И это не 1%, это 300-400% от общего числа подсудимых.
По ходу передачи часто звучало слово "тюрьма". Часто и безосновательно, создавая определённый эмоциональный фон. Ведь в тюрьмах в России по состоянию на 1 апреля т.г. содержалось всего 900 чел., или 0,1% от общего числа лиц, находящихся в местах лишения свободы. Остальные пребывают в колониях-поселениях, колониях общего режима и т.д.
2. Искусственное уменьшение населения мест лишения свободы не приведёт и не может привести к уменьшению преступности в стране (как не может привести к уменьшению количества больных и болезней уменьшение койко-мест в больницах и врачей в поликлиниках). Напротив, этот метод неизбежно приводит к увеличению масштаба преступности, ухудшению её основных характеристик.
3. Вопрос об УДО правильно было бы рассматривать в контексте более общей и более важной проблемы - защищённости прав потерпевшего от преступления. Он, потерпевший, ныне изолирован от процесса рассмотрения ходатайства об УДО. А ведь на нём это решение скажется в первую очередь. Его права ущемляются необоснованным освобождением преступника. Он несёт значительные риски в связи с этим, в том числе риски преследования и расправы со стороны преступника.