За прыткой феней воробья
Следят прослушка и наружка:
Какое в нём таится "я"?
В мозгах - утруска и усушка.
Цыганский табор облаков
Кочует ("сами мы не здешние"),
Стога, как мамонты веков,
Сосредоточенно неспешные.
Снег созидает мир с нуля,
(Хотя его и не просили),
Укрылась саваном земля,
Метут позёмки по России.
На запорошенном дворе
Колодезный певучий ворот
С утра выводит ноту "ре",
Рыбак осваивает Сороть.
Зима, которой несть числа,
Поминки в лагерном конверте[?]
Снега пройдут, как жизнь прошла, -
Банальный путь - от взлёта к смерти.
* * *
Конский топот созревших яблок,
Деревянные думы изб.
Глухари, наклевавшись ягод,
Осовело сползают вниз.
Этот рай вызревал подспудно,
Как в корчагах тёмных вино.
В эту ночь захмелеть нетрудно
И влюбиться немудрено.
Вызревают на лунном гриле
Немудрящий харч рыбаков,
Белоснежные перси лилий
И каштаны майских жуков.
Спит серийный убийца - коршун,
Спит его мелкокостный корм,
Спят Урюпинск, Пропойск и Корсунь,
И Гурзуф, проморгавший шторм.
Лишь луна над вселенским вечем -
Для прохвостов и недотёп -
Льёт прохладный елей на плечи,
А на лоб почившим - иссоп[?]
* * *
Бедный сапиенс! -
Не успел родиться - уже хоронят.
Смерть и жизнь, как лаз[?]нья, -
идут слоями.
Впрочем, кто из живущих думает
о Хароне?
Самодостаточны люди, сиречь славяне.
Даже кто ростом с груздь, грехов -
как песка морского,
За короткий век успеваем накуролесить.
И пока несёт нас борт от Читы
до Пскова,
Успеваем прожить не часы, а, наверно,
месяц.
Дальше некуда ехать, то бишь лететь,
Ибо дальше для вас раскрывает
объятья Вечность
И с венками встречает
в пункте конечном
Смерть,
И Харон-паромщик вас ждёт
воспитанно на конечной[?]
* * *
Где медлит невод и мечется карп,
Чтоб выплеснуть смертный страх,
Свой куш не упустит воровка кар-р,
Таясь на стрёме в кустах.
Неделю - week, а как будто век,
Сетями тралят затон
Речные хищники Чук и Гек.
Куда ты смотришь, закон?
Гребут на лодках, сужая круг,
Вокруг сумятицы рыб.
В придонный слой уходит испуг,
Предсмертный жаберный всхлип.
Сквозь сито сети - вплоть до малька -
Процедят братья затон,
Пока от боли корчась, река
Русалочьим бьёт хвостом.
* * *
Как плачут яблоки во сне,
Ошеломлённые паденьем!
А время копится на дне
Ничком лежащего растенья.
Крадётся вдоль покатых крыш
Луна серебряною кошкой.
И промышляющая мышь
Её пугается немножко.
Лягушка гладит свой живот[?]
Усталость в нас перегорает.
Не мы живём - нас Бог живёт,
Но вряд ли доживёт до рая.
Нас там - увы! - никто не ждёт,
Как не давали жить на этом,
Где жизнь как скверный анекдот -
С женой и выпавшим скелетом.
* * *
Я - один. Всё своё ношу с собой.
Моему носимому сносу нет.
На шпану гляжу: у них - по ножу,
В кустах по бомжу: "- Остограмься, дед!"
То ли гопники здесь собрались на разбой,
Чтобы счёты свести с судьбой.