Чудом уцелевшего в кораблекрушении моряка обступают призраки его товарищей, погибших по его вине: "Они окружили меня. Не сводили с меня глаз. Они обвиняли меня. Их было множество, всё море было ими усеяно!" (Дэниел Коркери, "Глаза мертвецов"). Пленный повстанец, запертый в каменном мешке, борется с овладевающим им безумием. И "однажды тёмной, беззвучной ночью" ему является призрак его предшественника, сражавшегося и попавшего в плен сто лет назад, который просит во что бы то ни стало донести правду - он умер как честный ирландец, не выдав вождя восстания[?] вот только имя своё он за сто лет успел забыть (Дороти Маккардл, "Узник"). Убитого горем влюблённого навещает его мёртвая невеста (Д.Р. Мак-Эннели, "Могильщик из Кэшела"). Парень становится могильщиком, а на самом деле порывает с миром живых, превращаясь в этакий призрак во плоти.
К потустороннему гораздо ближе дети, нежели взрослые. Материалист скажет: из-за неумения отличать воображение от действительности. Мистик, поразмыслив, вымолвит: всё дело в том, что дети сами недавно явились в явный мир из-за грани. И вот маленький Сима из "Январского рассказа" Соллогуба видит и слышит "ёлкича", смешного лесного духа, пророчащего недоброе, - только никто ему не верит, и беду не предотвратить. А в пустошах, среди торфяников и холмов Ирландии, дети могут запросто повстречаться с "добрым народом" - и сгинуть навсегда (Дж. Ш. Ле Фаню, "Ребёнок, похищенный фэйри").
Чудеса перемешиваются с живой жизнью. Рассказы о забавных и недобрых проделках фэйри, лепрехаунов, беспокойных мертвяков и самого дьявола сплетены с поэтическими описаниями холмов и озёр Зелёного Эйрина, ветшающих замков - приютов мятежной кельтской аристократии - с горькой и славной хроникой многовековой борьбы ирландцев против британского господства. Для наших не очень далёких предков "сверхъестественное" было неотъемлемой частью явного мира. Как панские дворовые в "Вие" спокойно рассуждали о чудачествах панночки, так же и ирландские крестьяне принимают как данность то, что их окружает нежить ("Ребёнок, похищенный фэйри").
Рационализм заставляет нас по-доброму смеяться над суеверным мужиком, который уверен, что белая кошка - вестник смерти ("Проклятие Драгманниола"), и со страху наделяет мурлыку поистине демоническими чертами: она угрожающе рычит, громко воет и вот-вот вцепится в горло. Мы будем смеяться, пока необъяснимое не прорвёт тонкое полотно реальности и мёртвый крючкотвор не вынесет нам свой вердикт (Брэм Стокер, "Дом судьи"). Много на свете всякой дряни водится, как говорил философ Хома Брут. И, если вам доведётся изловить лепрехауна - лучше не загадывать ему сокровенные желания, а плюнуть ему на хвост, точно это киевская ведьма. Потому что крошка-башмачник всё равно ухитрится обвести вас вокруг пальца.
Владимир ТИТОВ
По законам жанра
По законам жанра
КНИЖНЫЙ РЯД
Теория литературных жанров: Учеб. пособие для студ. учреждений высш. проф. образования / М.Н. Дарвин, Д.М. Магомедова, Н.Д. Тамарченко, В.И. Тюпа; под ред. Н.Д. Тамарченко. - М.: Издательский центр "Академия", 2011. - 256 с. - 1000 экз.
Литературоведению давно была нужна книга, представляющая собой не сборник словарных статей о тех или иных жанрах, а их историко-теоретическое осмысление с учётом генезиса жанров.
Подход авторов учебного пособия к изучению жанра можно назвать коммуникативно-генетическим - в его основе лежат не аспекты формы и содержания, а обращённость жанра к адресату. Ключевыми становятся теории "речевых жанров" и "памяти жанра" М. Бахтина. "Мы все говорим только определёнными речевыми жанрами" (М. Бахтин) - до литературных жанров была отнюдь не безжанровость, а исторически сложившееся системное единство долитературных образований, "речевых жанров". Благодаря "памяти жанра" литературное произведение обретает способность сохранять в себе пройденный жанром путь, его важнейшие поворотные точки.
В коллектив авторов вошли известные теоретики литературы - Н. Тамарченко (к сожалению, ныне покойный), В. Тюпа, М. Дарвин, Д. Магомедова. Авторы считают, что внежанровых произведений не бывает и категория жанра относится к любому произведению. Она нужна отнюдь не для классификации произведений, как было принято считать, а для адекватного понимания литературных явлений. Атрофии жанрового сознания, как доказывает учебное пособие, в новейшее время не наблюдается.