началом массированного информационного давления на РПЦ, развёрнутого в СМИ после объявления о начале московской "Программы-200" по строительству модульных храмов, введения ОПК и принятия реституционных актов осенью 2010 года. Всё это было помножено на грядущие думские и президентские выборы и вылилось в мощную антицерковную кампанию, которая, по выражению Сергея Миронова, "перешла границы светской этики и здравого смысла".
В общем, на завершающем этапе президентства Дмитрия Медведева в России начали "кошмарить" Русскую православную церковь. Публичные оскорбления православных в эфире стали нормой. Окружение одного из кандидатов в президенты уже прямым текстом заявляло о необходимости борьбы с церковным влиянием в обществе - как всегда, эта цель маскировалась "отделением Церкви от государства", на которое Церковь, разумеется, не посягала.
Был сформулирован и предложен стране заказ на глобальную реконструкцию ряда общественных норм и институтов. "Модернизация" началась с социальных программ: мы видим, что общество пытаются поставить под жёсткий контроль введением ювенальной юстиции, расслоить при помощи платных образования и медицины, секвестировать образовательные стандарты, уменьшить количество вузов, сломать пенсионку. А в качестве приманки были выдвинуты Сколково, технопарки - парад идейных гаджетов. При этом надо понимать, что либералы "во дворянстве" и либералы "несистемной оппозиции" существуют в одной идеологической парадигме.
Естественно, Церковь в этой ситуации попала под подозрение, как это уже было и сто лет назад: "Она неблагонадёжна!" Церковь представляется архитекторам "модернизации" одним из самых немодернизируемых институтов. Её требовалось либо приручить и использовать, либо убрать с дороги.
Попробовали приспособить к делу.
"Несистемные" предложили священноначалию отдать свой голос в пользу передвижных уличных майданов - даром, что их рядовые участники и вожди, торгующиеся с властью, приходили на Болотную с разными ожиданиями и требованиями. А главное - намерениями. А уж сколько открытых писем было написано в это время патриарху, сразу и не вспомнить. Из них можно составить отдельную архивную папку.
Разумеется, Церковь на баррикады не пошла. И не только потому, что это противоречит её особой миссии, но и потому, что баррикады были вполне бутафорскими.Церковь сохранила нейтралитет. Но лозунг "модернизаторов" был и остаётся прежним: кто не с нами, тот против нас. И они начали бить на поражение.
Казалось бы, в эту минуту православным группам и общинам следовало бы забыть междоусобицы, обиды и прекратить выяснение отношений до лучших времён, но все мы, увы, не приняли ситуацию как "пожарную".
Оседлать смуту
Именно в этот "удачный" момент либерал-интеллигенция выдвинула Церкви множество странных и страстных упрёков, главные из которых - несовременность и авторитарность. Они говорят: "РПЦ фактически является единственной крупной и влиятельной христианской церковью в мире, чуждой принципам демократии и прав человека".
Вместо прежней Церкви им нужна такая, которая была бы продолжением светских общественных институтов. А её духовность должна стать продолжением "плюралистической" (на деле часто авторитарной) светской морали. В этой версии христианство призвано лишь подтверждать чужой выбор. И обязано заменить свой теоцентризм - "я в системе Божьего мира" - на нечто совсем иное: "Бог в моём внутреннем мире". Такой карманный "бог в душе", разумеется, ни к чему всерьёз не обязывает.
Либерал-православная группа активна и не отступает. В унисон с антицерковной кампанией, развёрнутой либералами-антихристианами, она предъявляет Церкви требования во все более ультимативном тоне. Например, под самые выборы активизировали критику так называемого сергианства. Этот термин был неимоверно раздут и распространён как на нынешнюю Церковь, так и на синодальную. Расчёт строился на том, что если Сергия Страгородского удастся представить исторически некондиционной фигурой, "ненастоящим" патриархом, то и легитимность современной РПЦ окажется под вопросом. А точнее, под ударом.
А уж когда власти отреагировали на провокацию, устроенную акционистками PR, либерал-православные заняли абсолютно светскую позицию, выдвинув ряд петиций властям - мол, "художнику всё можно, отпустите их, изверги, сатрапы". А когда единоверцы их не поддержали, нервные либерал-православные восплакали о том, что, мол, "Церкви больше нет", "наш дом обезлюдел". И пугнули: "Мы можем уйти".