И вот - премьера в телевизионном театре Эдварда Радзинского: "Воскресшие тени. Иван Грозный и Владимир Старицкий". Сразу вспоминается убийство под музыку Прокофьева: низкие своды кремлёвских теремов, эпос Эйзенштейна. Сюжет - фантастический, это экранизация легенды, правда там только художественная. А забыть эту кинокартину невозможно[?]
Мы знаем: Эдвард Радзинский - не равнодушный парнасец. У него и Сократ, и Сенека превратились в наших современников. Лукавая улыбка, эзопов язык с отточенным дельфийским произношением[?] Какие могут быть сомнения? Эдвард Станиславович не гербарии перебирает, он собирается бичевать и врачевать.
Но если уж гоняться за злободневными ассоциациями, напрашивается сюжет "Иван Грозный и Симеон Бекбулатович". Но - "ходить бывает склизко по камешкам иным". В нынешней политической элите нет двойников князя Владимира Старицкого. Ходорковский? Лужков? Нет, не то, совсем не то[?]
К Радзинскому привычно придираются историки, но он творит в жанре исторической поэмы, здесь ошибки и натяжки неизбежны. Да, святитель Сильвестр служил в Благовещенском, а не Богоявленском соборе. Но Радзинский - импровизатор, он не любит давать ссылок, не любит даже оглашать фамилии поэтов, чьи строки цитирует. Темперамент мешает показать полутона эпохи, оговорки и сомнения испортили бы мелодию монолога.
И - сомнений нет. Система Радзинского зиждется на фундаментальных стереотипах: авторитаризм - плохо, парламентаризм - хорошо. Восток страшен, Запад уютен. Вечевой колокол - хорошо. Опричнина - плохо. Всегда приятно видеть убеждённого человека, хотя я никогда не мог понять, чем же так хорош этот Запад[?] Тот Запад, который я видел, - так же разнообразен и порочен, как эпоха первого русского царя. Нынешний интеллигентский гонор сродни боярскому. Даёшь личный удельный суверенитет вместо государственного.
Одного не пойму: откуда взялись эти надежды на представительные органы власти всех времён? Наверное, иногда полезно превращать управленческую систему в биржу, но гораздо чаще потребна железная рука, полномочная власть. Филипп Македонский разбил говорунов при Херонее - и македонцы создали пространство будущей христианской цивилизации. Октавиан Август не хуже матроса Железняка знал, что "караул устал". Независимое Русское государство родилось и укрепилось после уничтожения новгородского веча. Если мы начнём перечёркивать политику двух наших великих и грозных Иванов - Третьего и Четвёртого, - с кем останемся? С просвещёнными интервентами?
Как легко сказать: ни одна великая цель не стоит человеческих жертв. Сказал - и сразу ощущаешь себя героем в белом плаще и широкополой шляпе. Этой сознательной кашицей кормит нас и Павел Лунгин - непримиримый борец с Иоанном Васильевичем. Он уверен, что нам нужно мстить диктатору, проклинать его, вбивать осиновый кол. Радзинскому эрудиция не позволяет так махать палицей, но и Эдвард Станиславович не удерживается от благих пожеланий: хочется ему изжить проклятое наследие.
Только, когда мы отменяем цель, когда вместо диктаторов приходят добряки и спорщики (а ещё - ростовщики!), жертв не становится меньше. А вот победы к добрякам и спорщикам почему-то не приходят. И враждебные ханы берут реванш, ведь если не мы их, то они нас.
Адашев, Сильвестр, Курбский, по Радзинскому, бьются за "аристократическую феодальную республику". Не за ту ли, которая приведёт к гибели Речь Посполитую? Иван Грозный установил ни больше ни меньше "восточную деспотию - проклятие Руси". Ну как тут не впасть в панику? Неправильная у нас страна! Но разве секрет, что с врагами - подлинными и мнимыми - Иванец Московский расправлялся жестоко, но вполне в духе времени. Точно так же то и дело резвились правители и в Испании, и в Англии.
Радзинский культивирует такую мифологию: есть в России "силы добра", просвещённые европейцы, сторонники реформ и феодальных (в более позднее время - гражданских) свобод. Но их пожирает бессмысленное и беспощадное чудовище: кровавый азиатский деспотизм. Безжалостное государство, поработившее своих подданных. Поскольку перед царём все - рабы. Нет собственников, нет шляхты[?]