Сегодня легче лёгкого восхищаться упрямством Барклая, который сохранил армию, отдав Наполеону Смоленск. Нетрудно через 200 лет отдать должное стратегическому гению Кутузова, который перехитрил Наполеона. Но представьте себе, каково было русским офицерам, воспитанным на победных традициях Румянцева и Суворова, отступать, сохраняя образцовый порядок, когда враг двигался на Москву!
Конечно, прав был Иван Кованько:
Хоть Москва в руках французов,
Это, право, не беда:
Наш фельдмаршал, князь
Кутузов,
Их на смерть впустил туда!
Свету целому известно,
Как платили мы долги;
И теперь получат честно
За Москву платёж враги.
Побывать в столице - слава,
Но умеем мы отмщать:
Знает крепко то Варшава,
И Париж то будет знать!
Но какими страданиями оплачена эта правда.
Для многих из нас знакомство с русской литературой началось с хрестоматийного: "Скажи-ка, дядя, ведь недаром Москва, спалённая пожаром, французу отдана?" А ведь это мучительный вопрос. Если даром - как жить после этого? Мучительный! У нас и интонации такой трагической не найдётся[?] А мы нередко декламируем "Бородино" как бодрую идиллию.
Себялюбивым умам трудно уклониться от сладкого соблазна: отделить себя от государства. "Я люблю страну, но ненавижу наше государство" - многих прельщает эта запальчивая демагогия. В 1812 году выстояло государство, выстоял народ - одно не отделить от другого. Орёл Победы не парит над одинокими, разобщёнными рыцарями.
Израненная, но непобедимая страна не забыла "Как оплакивали родимую, мать родимую, мать-кормилицу, златоглавую Москву милую, разорённую Бонапартием". Вдумаемся: и после этого Россия не стала мстить Франции, не растоптала покорённую страну, напротив, отстояла в дипломатических боях независимость возрождённого Французского королевства. "Благодарность" Талейрана не знала границ: через полгода он уже сколачивал тайный военный союз против России, в который кроме королевства Бурбонов вошли недавние сторонники расчленения Франции: Англия и Австрия. Они постарались бы выдавить Россию из Европы, да помешал яркий стодневный "дембельский аккорд" Бонапарта[?]
Сегодня многие народы выторговывают себе коврижки за то, что в истории кто-то когда-то их обидел. Россия не позволяет себе нытья, не роняет воинскую честь. Если враг пришёл в дом - его бьют, если разбили - не помнят зла. И это правильно. Если народ начнёт плакаться - пиши пропало. Возможно, вам посочувствуют, потом предоставят льготы, потом накормят от пуза, но в итоге непременно поколотят. "Нас не нужно жалеть, ведь и мы б никого не жалели", - сказал поэт, прошедший дорогами другой войны. Победитель. А победители 1812 года пели по праву:
Спесь мы Франции посбили,
Ей кудерки пообрили!
Давно не звучала эта солдатская песня.
Но орёл всё ещё парит над Бородинским полем.
Арсений ЗАМОСТЬЯНОВ
Евгений АРТЮХОВ
Бородинское поле
Трава как трава и холмы как холмы,
и только орлы золотые
косятся из порохом пахнущей тьмы
на люд, на цветы полевые.
Железным сердцам их дороже венки
из бронзы разбитых орудий;
когтям их привычней штыки и клинки,
увы, непосильные людям.
Внизу балаганные трубы кричат,
гарцуют киношные кони,
мелькают венгерка с чужого плеча,
палаш, не привыкший к ладони.
Там детям подай скоморошьих потех,
а взрослым - веселья и зелий,
чтоб было с чем вспомнить погибших и тех,
кто тискал в Париже мамзелей.
Два века потомки поют им хвалы,