Но были мы одна стихия,
Но были мы одна волна.
Была Советская Россия.
Была великая страна.
Стихи друзей придут оттуда
И возвращаются туда.
Такого певческого чуда
Уже не будет никогда.
* * *
Пока синеет синева,
Пока мерцает звёзд мерцанье,
Пока душа моя жива,
Я отрицаю отрицанье.
Любой всемирный пилигрим
Освоил право полной мерой
Гнушаться обликом моим
И над моей глумиться верой.
"Всеобщей смази" торжество -
Никто за слово не в ответе.
В какой ещё земле на свете
Так унижают большинство.
* * *
Нет. Звон трамвая не стреножишь.
Попсу вокзалов не уймёшь.
Мой город, ты меня тревожишь,
Укрыться мраком не даёшь.
Ярки твои боеприпасы
Манящих бликов и теней
И генеральские лампасы
Бульварных всенощных огней.
Как будто некий гений юный,
Сжимая скрипку у ланит,
Играет ночью полнолунной
Безумный вальс оград чугунных
И железобетонных плит.
* * *
Бензинный дух к бетонной трассе сплюнув
И с рёвом отрываясь от земли,
Неся огонь в своих прозрачных клювах,
Железные взлетают журавли.
Но, не боясь уже глухого грома,
Весною прилетает соловей
В прижавшийся в углу аэродрома
Зелёный дворик старости моей.
Но душу оживляющее пенье
И звёздное небо без границ
Не защитят смиренное строенье
От злого торжества железных птиц.
Воспоминанье
Вокзал Казанский. Клубы пара.
Полубулыжная Москва.
И с берега в конце бульвара
Прыжок чугунного моста.
В полувоенной кацавейке
Сойдя в столицу, как моряк,
Пью газировку по копейке,
В метро катаюсь за пятак.
Дзержинской площади ланита:
Москва нова, как заграница,
Хранит державный антураж
Нарком из тяжкого гранита,
Спортсменки гипсовый муляж.
Товар фасуется кульками,
Мука, горох и огурцы.
У школьников под языками
Ландриновые леденцы.
Гляжу вослед годам тем бедным
Из дней жратвы и кутерьмы.
Вот только воздухом победным
Когда ещё подышим мы?
Вот как[?]
С похмелья в ларёк
Устремлялся я пулей,
Как дембель, с вокзала
Летящий к невесте.
В объекте всегда
Было двадцать семь булей.
Мы ночью втроём их делили в подъезде.
Чтоб утром в глазах расцветала палитра,
Другого не знала душа препарата.
Чудесный "сучок", дорогая пол-литра
В свинцовой косынке, бандане пирата.
Теплом нутряным ты боролась с морозом,
Как ворот овчинный была над спиною.
С тобою в больницах боролись гипнозом,
Пугали циррозом, глумились ценою.
Ты многих спасала, но больше сгубила.
Дурак посмеётся, а умный рассудит:
Уходит эпоха, что было - то было.
Приходит другая: и будет - как будет.
Зачем?
Зачем я видел белый свет,
Где цвёл кипрей и пели птицы,
Где солнце, как велосипед,
Вращает золотые спицы?
Зачем я слушал шорох звёзд
И вновь соединяюсь с мраком?
И мир на мне поставит крест
Кладбищенский за буераком.
С небесной вечной глубиной,
Под медной лунною печатью,
С неопалимой купиной,
С неутолимою печалью.