После этого Карл Христофорович назначается архитектором-инженером, однако скоро убеждается, "что "пожалованная" князем должность ни в коей мере не является синекурой[?]
Здесь надо заметить, что "Легионер" - роман не только исторический и биографический. В. Каликинский предупреждает: "не все персонажи романа и описываемые в нём события - зеркальное отражение реальных. Стремясь к максимальной документальности, автор оставил за собой право художественного вымысла и логического допуска". Это, судя по всему, относится и к отношениям героя с влиятельными сахалинскими заключёнными - легендарными Пазульским и Сонькой Золотой Ручкой. Логически допустимо, что с ними у Ландсберга могли возникнуть проблемы.
"Иваны" (по-нынешнему воры в законе) с ведома Пазульского устраивают инженеру "испытание": тот должен помочь в убийстве надзирателя-садиста. Ландсберг, благодаря своей осторожности, точно выверенной линии поведения и, конечно, везению, "испытание" проходит без потерь. Не смог он отказаться и от "предложения" Соньки Золотой Ручки, полученного позже, когда он был уже не каторжанином, а ссыльнопоселенцем, успешно занимался коммерцией, женился, у него родился сын. Угроза семье и вынудила Карла Христофоровича согласиться участвовать в осуществлении плана шантажистки: найти ей замену - подходящую женщину, которая должна была после побега Соньки с каторги отбывать срок вместо неё. Механизм этой "жестокой тюремной обыкновенности" описан подробно и захватывающе[?]
Авантюрная составляющая преобладает и в сюжетной линии, связанной с заговором против Александра II. Заговорщики - шеф жандармов Дрентельн и полковник того же ведомства Судейкин (будущий злой гений "Народной воли") с ведома обер-прокурора Святейшего синода Победоносцева, по версии автора, имели определённые планы относительно Ландсберга[?] В. Каликинский признаётся, что не нашёл прямых свидетельств участия в заговоре Победоносцева, а руководствовался логикой: слишком велика была его ненависть к царю-реформатору. О логике и фактической стороне дела - судить историкам. А вот картина последних лет правления Александра II Освободителя, воссозданная в романе, впечатляет. Тут и придворные интриги, и отношения царя с Екатериной Долгорукой, и соперничество жандармского и сыскного ведомств, и охота террористов на монарха, и многое иное. Вплоть до таких штрихов, как появление в Зимнем дворце электричества и лифта, кстати, соединявшего покои царя и его возлюбленной[?]
Биография Ландсберга давала возможность - и автор ею воспользовался - показать жизнь не только пореформенной России. Партию заключённых, куда входил герой, везли на Сахалин из Одессы через Стамбул, Порт-Саид, Коломбо, Сингапур, Нагасаки[?] В Японии Карлу Христофоровичу позже довелось побывать ещё дважды - по коммерческим делам и в качестве военнопленного во время Русско-японской войны. Участие в обороне Сахалина сыграло решающую роль в получении им в 1909 году полного помилования[?]
"Легионер" - дебют В. Каликинского. Этим и ликвидацией литературных редакторов как класса объясняются некоторые недостатки романа. Например, стремление автора рассказать обо всём и сразу, некоторые сюжетные неувязки. Не всегда убедительна и речь героев - как из низших слоёв общества, так и из высших: например, вряд ли Дрентельн, даже распекая Судейкина (дворянина!), мог называть его "негодяем", "идиотом", "дураком"[?] При переиздании эти недочёты вполне устранимы. В. Каликинский пишет легко и увлекательно, имеет вкус к яркой, запоминающейся детали, он основательно проштудировал историческую литературу и архивные материалы, что позволило ему "восстановить историческую справедливость и поимённо назвать большинство "делателей" истории". Для многих читателей "Легионер", возможно, станет открытием Сахалина и его истории.
Александр НЕВЕРОВ
Москва кромешная
Москва кромешная
СУБЪЕКТИВ
"Роман о Москве, изданный в двадцати восьми странах!" - зазывно кричит обложка. В середине двухтысячных корреспондент журнала "Экономист" британец Эндрю Миллер провёл несколько лет в Москве. Что же он такое понаписал, что теперь читают в двадцати восьми странах? Будем разбираться.