Евгения КРИВИЦКАЯ,
НИЖНИЙ НОВГОРОД
Последний парторг
Последний парторг
ШТРИХ-КОД
Краткий курс истории Московского отделения Союза художников. Конспект второй - заместитель председателя секции станковой графики Московского союза художников
Геннадий Животов.
Заслуженный художник России профессор РГГУ Геннадий Васильевич Животов назначил мне встречу почти в учебной аудитории. Вернее, в музее Гуманитарного университета, где проходил в этот день вступительный творческий экзамен.
Я был здесь впервые, и меня тревожила гармония высочайших образцов античного искусства с архитектурой и интерьерами зрелого "советского ампира", тяжеловесного и серьёзного, возвышающе негуманного и вызывающе аристократичного для государства рабочих.
Такой гармонии быть не могло, но я жил внутри её "здесь и сейчас"!
Профессор Животов дописывает последний отзыв на конкурсную работу и, не делая паузы, продолжает излагать эстетические тезисы, которые только что бились о холсты его потенциальных учеников.
- МОСХ для нас - судьба. Каждый прожил жизнь, и никто не хочет умирать. За нами - эпоха, наш путь - истина. Все и всякие "измы" суть разновидности карьеризма. Так сказал мне мой учитель, скульптор Дмитрий Филиппович Цаплин, ещё в 1963 году, когда я работал в его мастерской. Земное уходит, остаётся вечное. Это вечное воплощается в Большом стиле эпохи. Стиле, тотальном, проникающем в каждую щель быта, определяющем всё: от внешнего вида жилых домов до содержания и манеры разговоров.
Цаплин тонко чувствовал эту гармонию жестокости и гуманизма, естественности египетской чудовищности и титаничности для эпохи, для государства. - Животов с упоением вспоминает учителя. - Он полагал, что мы - Россия-Вселенная-СССР - должны были последовательно пережить все рождения, взлёты и смерти мировых цивилизаций. Египетская виделась Цаплину первой, которую был обязан повторить СССР. Сложись всё так, как хотел того Цаплин, сейчас мы проживали бы Ренессанс. Только позже у нас появились бы рефлексии по поводу классицизма, но! Мы переболели классицизмом не вовремя, к тому же сам этот классицизм имел приставку ложно-. Стиль фараонов, смягчённый греческой утончённостью, не был пережит нами. История сразу пошла вкривь и вкось, проигнорировав не только возможность, но и необходимость тончайшего синтеза путей Египта и Греции. Для культурного существования мы были обязаны пройти все культурные стези, повторить их, ритуально убивая каждый организм культуры в конце эпохи, с тем чтобы триумфально войти в новую фазу культурогенеза.
Если смотреть с этой точки зрения, - продолжает Геннадий Васильевич, - то никакого деления на правое/левое в искусстве нет и быть не может. Представь себе, - приводит профессор пример, - лист бумаги, ты ведь математик, представь не реальный лист, а идеальный, имеющий две поверхности, лист без граней, без толщины. Представил? Так вот - "правое" и "левое" искусства - это два взгляда на то, чего нет, на несуществующую толщину. Приближение к ней, прикосновение к ней, к этой отсутствующей толщине. Что почувствует "правый" под ладонью? Только ладонь "левого", а вовсе не мир и не Абсолют в его реальности. Только "другого", без которого не может жить. Вот смотри, были Есенин и Маяковский. "Правый", почвенный поэт деревни, и "левый" - горлан-главарь, революцией мобилизованный и призванный. Мы не знаем, в чём загадка их величия, но знаем, что в истории они остались вместе, как вместе прикоснулись к чему-то единому. К чему? К ладони своего зеркального двойника, к антивеществу своего эго. Он этого соприкосновения произошёл мощнейший взрыв, и энергия этой аннигиляции до сих пор удерживает дряхлеющую конструкцию "государства рабочих". Вот она суть - энергия. Но искусство - форма! А мастеров формотворчества, о котором говорил Цаплин, не было. Даже заказчиков не оказалось. Исполнители были. Художник говорит плохо, но руками лепит миры, он - бог-гончар, вспомогательный бог, но очень важный. И вопрос всегда в том, слышит ли художник голос Великого Бога, способен ли понять Его запрос. Божественный запрос на Египет, Грецию, Рим, Ренессанс. Здесь мы и понимаем, чем обусловлено деление на правое/левое в искусстве.