Поэзия ещё хранит свой запас - благодаря тем, кто её любит, читает и ценит. Поэтический словарь постоянно нуждается в обновлении - но не в упрощении! Многие наивно полагают, что русская поэзия пишется на русском языке, а современная поэзия - на языке современном. Вредное заблуждение! Стихи пишутся на особом, "русском поэтическом" языке. Каждое слово в поэзии будит отзвуки тех слов, которые уже прежде звучали в этой поэтической традиции. Эхо проходит назад по всей поэтической толще языка - до "Слова о полку". В то же время от частого употребления слова автоматизируются, стираются, как монеты, и утрачивают свою стоимость. Тогда язык нужно обновлять, но осторожно и взвешенно, так сказать, по потребности. Когда Кирилл и Мефодий переводили Библию, когда Гнедич переводил "Одиссею", они ввели много новых слов. Так, например, Гнедич ввёл слово "многоопытный", которого прежде его перевода не существовало в русском языке. Или в какой-то момент в лирической поэзии появилось слово "подштанники" (у И. Бунина) - и это тоже поражало. Недавно умер Владимир Тихомиров - замечательный переводчик древней поэзии, он перевёл эпос "Беовульф" и фактически создал для этого особый язык, который отчасти похож на древнерусский. Основы гибкого своего языка, с помощью которого он переводил и древнеиндийские гимны "Ригведы", и "Старшую Эдду", и старинные румынские песни, он не только в книгах находил. Тихомиров уехал из Москвы и многие годы провёл в деревне на берегу Волги, дружил с местными старухами, учился у них складности, уместности, гармоничности языкового строя. Он изучал язык как олицетворение совести, народной морали, которая разлита внутри языка. Это не просто собирание слов, как монеток!
Так что не должен переводчик за словом в карман лезть, закрома должны быть набиты! Тихомиров, Гелескул - величайшие деятели нашей литературы, с тонким поэтическим слухом люди. Они уходят, и наша переводческая школа, несомненно, испытывает урон. И немного беспокойно - ведь столь же мощных талантов не видно. Кто сейчас идёт в переводчики? Раньше шли инженеры и физики. А сейчас - люди, одержимые словом. Но престиж профессии на минимальной отметке. Критиков, занимающихся переводом, у нас практически нет. Фондов на оплату переводных стихов у издательств нет. Платят как за прозу. А ведь перевести сонет Петрарки или Джузеппе Белли (я имею в виду книгу "Римские сонеты", виртуозную работу Евгения Солоновича) - немножко потруднее будет, чем полстраницы детективного романа, как вы думаете?
Владимир БАБКОВ
Ситуация с литературой изменилась и глобально, во всём мире, и у нас. Литература измельчала, потому что происходит наступление визуального искусства, и это явление в ущерб литературе. Поскольку меньше спроса на хорошие книги, падает и предложение. Литература замещается другими видами искусства, становится популярнее документалистика. Это внешняя проблема. А внутренняя - изменения в нашем языке, которые почти не контролируются. У нас был языковой канон, который теперь разрушен. В этом смысле переводчикам раньше было работать проще.
Ещё одна трудность состоит в том, что переводчик практически не имеет возможности сам что-то предлагать издателю. Это проблема рынка, конвейерного производства. Переводчик, который нередко является единственным человеком, непосредственно знакомым с книгой, не может её рекомендовать - точнее, его никто не обязан слушать. Издательские планы часто составляют люди, знакомые с книгой только понаслышке. Особенно это касается крупных издательств. Или, к примеру, много появляется хороших американских современных рассказов - хороший рассказ вообще написать легче, чем роман, - но в России практически негде их публиковать: журналов, которые бы печатали переводные рассказы, почти нет. От этого падает и уровень перевода, потому что именно на рассказах переводчику следует набивать руку.
Я сейчас чаще всего перевожу нон-фикшн, и не потому, что такая литература мне больше нравится, а потому, что она входит в моду. Что касается художественной прозы, я почти не перевожу большие произведения, потому что они всё равно выходят крошечным тиражом и платят за них копейки. Вообще говоря, лучше всего переводить классику. Вот если есть такая возможность - за неё надо хвататься. Классику, по крайней мере, будут читать.