- А какие ещё композиторы, кроме Прокофьева, отобраны вами в цикл?
- Мы привлекли нескольких режиссёров. И появились ленты о Девятой симфонии Бетховена (заключительная её часть, "Ода к радости" - сейчас гимн Евросоюза, а раньше была гимном расистов), Шестой "Патетической" симфонии Чайковского (это его последняя симфония, он продирижировал её и через две недели умер), Пятой симфонии Малера (в основе - его переписка с Фрейдом), "Временах года" Вивальди, "Фантастической симфонии" Берлиоза, "Болеро" Равеля. Пока семь фильмов. Не буду рассказывать всех перипетий, но меня интересовало всё, что связано с этой музыкой.
- Будет ли продолжение?
- Культурное пространство для авторского документального кинематографа в Европе сужается. Иногда мне кажется, что и то потепление, когда интерес к подобным картинам стал наиболее высоким, потихонечку проходит. Трагедия нашей жизни - документалистов - заключается в том, что мы когда-то приходили работать в кино художественное. Я же настолько доисторический, что ещё помню, что были в СССР кинотеатры, где показывали документальное кино. Человек приходил в зал, тушили свет и начиналось таинство. И я был воспитан, что во время таинства нужно сосредоточиться, молчать, переживать. Потом мы все оказались в этом проклятом ящике. Зазвонил телефон, заплакали дети, захотелось поесть[?] И таинства больше нет. Но есть такая вещь, которая называется рейтинг. Надо, чтоб было очень много зрителей. Странно даже предположить, что на Западе можно опубликовать книжку тиражом 3-5 тысяч экземпляров. Она же не станет бестселлером! Есть культурный интерес, а есть коммерческий. Фильм о Прокофьеве посмотрело 600 тысяч человек, пресса была комплиментарна. Можно считать, что это очень хорошо, а можно считать, что этого недостаточно - нужно, чтобы миллионы сидели и смотрели.
- Можно ли говорить о кризисе самого жанра?
- Авторский документальный кинематограф, безусловно, жив. Но подобные фильмы - для избранной публики, которой это интересно. Время засорило чистый жанр документалистики, который способен создавать произведения искусства. Ведь надо было 15 лет учиться, чтобы нам доверили персональную камеру и разрешили делать самостоятельную работу! Сейчас во всём мире существуют человек двадцать, которые могут считаться в этой профессии Мастерами. Мы затерялись в толпе многих, которые "что вижу, то и снимаю" - от живота и всё, что ниже. Такова наша спортивная жизнь в искусстве[?]
Беседовала
Арина АБРОСИМОВА
МХАТ – единственная его сцена
МХАТ – единственная его сцена
Горькая, невосполнимая утрата для всех нас. 20 ноября 2012 года закончился земной путь народного артиста России Константина Константиновича Градополова.
Более 70 лет пути артистического служения - жизнь, отданная без остатка, до самых последних дней любимому театру, единственной сцене в жизни Константина Константиновича Градополова - артиста Московского Художественного академического театра имени М. Горького.
Ступив на прославленную сцену в 1941 году юным отроком, Константин Константинович посвятил всю жизнь МХАТу, и творческая его биография полнится 154 ролями, среди которых роли в знаменитых спектаклях, вошедших в анналы истории Художественного театра, - Уолтер Гей в спектакле "Домби и сын" Диккенса, Лестер в "Марии Стюарт" Шиллера; современники артиста помнят и ныне его лорда Горинга в "Идеальном муже" О. Уальда, Шервинского в "Белой гвардии" М. Булгакова, Манилова в "Мёртвых душах" Гоголя[?]
Прощаясь с дорогим другом, коллегой, скажем себе: в нашем сердце навсегда благодарное восхищение вами, бесконечно дорогой Константин Константинович.
Вечная вам память. Царствие небесное.
МХАТ им. Горького