Манифест Екатерины II от 6 июля 1762 года возвестил о новой силе, имевшей впредь направлять государственную жизнь России.
Екатерина объявила в манифесте, что самодержавное самовластие само по себе есть зло, пагубное для государства. Торжественно были обещаны законы, которые указывали бы всем государственным учреждениям пределы их деятельности...
В государственную жизнь приходили начала законности. Именно Екатерине II пришлось возвестить это начало, в этом интерес её личности, её судьбы и характера.
Екатерина II была последней случайностью на русском престоле и создала целую эпоху в нашей истории. Далее пойдут уже царствования по законному порядку и в духе установившегося обычая".
Луи Каравакк. Портрет императрицы Елизаветы Петровны. 1750
Без надежды на успех
Без надежды на успех
Философские беседы
В русском сознании сегодня происходят тектонические сдвиги. Оно перестаёт быть литературоцентричным. В сознание, как в пустую корзину, сбрасывается разный культурный мусор. Местом "сбросов" постепенно становятся школы и вузы, в которых складываются новые конфигурации связей между языком и сознанием, литературой и гуманитарной практикой. В результате мы перестаём понимать самих себя, а русский язык отказывается ориентировать нас в современном мире.
РУССКИЙ ЯЗЫК
Русский язык перестаёт выполнять интегрирующие функции. Дело не в том, что кто-то хочет его реформировать и говорить вместо "пальто" "пальтом", а в том, что русский язык более не гарантирует своим носителям прямого доступа к современной науке и технологиям, современному искусству и современной философии. И даже к современной литературе. Русский язык девальвируется и сворачивает свою образовательную деятельность. Он передаёт свои функции английскому. Теперь этот язык обеспечивает прямой доступ к современным достижениям науки, искусств и литературы. И калмык, друг степей, сегодня должен учить не русский язык, а английский, чтобы быть на уровне вещей и идей, его окружающих. Русский язык - это теперь третий лишний.
Среди учёных распространено убеждение в том, что русский язык стал плохо выполнять смыслоразличительную функцию даже в экономических науках, не говоря уже о разработках в области фундаментальных наук. Сколково, видимо, было придумано для того, чтобы легитимизировать переход науки и искусств с одного языка на другой - с русского языка на английский. Академия наук всё ещё продолжает говорить по-русски и умирает. Сколково говорит по-английски и зарождается. Даже в философии нам предлагают перейти на американские стандарты дискурса. Власти хотят, чтобы темы наших исследований звучали, как на Западе. Но философия, к сожалению - это самосознание людей, а не бизнес, не способ работы с текстами. Нельзя сделать так, чтобы мы жили одной жизнью, а наше сознание - другой. Иными словами, русский язык необратимо теряет сегодня связь с истиной и с теми смыслами, которые в философии называют трансцендентальным воображаемым.
Сам по себе язык - это, конечно, великий немой, в нём ничего, кроме различий, нет. В нём нет ни образов, ни смыслов. Для того чтобы в нём что-то появилось, его нужно соединить с воображаемым. На нём нужно кому-то заговорить, проявить волю к речи. Заговорив, мы поймём, что воображаемое ведёт нас за пределы нашего опыта. Трансцендентальное воображаемое - это не то, что мы видим в реальности, это то, чем мы видим реальность. Оно позволяет нам видеть то, чего нет, и не видеть то, что есть, и при этом оставаться реалистами. В трансцендентальном воображаемом лежат истоки любого творческого акта. В нём находится энергия, которая тратится наукой, искусством и политикой. И вот этот исток русского языка оскудел. Почему?
РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Русский язык оскудел потому, что мы предали забвению русскую литературу. Русская литература, например, - это недавно умершие Василий Белов и Леонид Бородин. Европа хранит своё трансцендентальное воображаемое в философии, она опекает её, холит и лелеет. У европейцев всё начинается с мысли. У нас воображаемое упаковано в форму литературы, и наши философы - это наши писатели. У нас всё начинается с переживания. Ресурсы метафизики воображаемого передавались до недавнего времени русской литературой через систему образования, сакральной фигурой которого являлся учитель. Любой русский человек, когда он начинает говорить, пытается соединить реальное с воображаемым через образы литературы. Только так мы можем придать смысл окружающей нас бессмыслице.