Он тих лицом. Он горестей лишён.
Он с нашим злом - в младенческом разладе.
Весь погружён в наивный полусон...
Ему в отдышке, в оспе ли, в мещанстве
Кричат людишки: "Господи, вмешайся!
Да будет мир избавлен и прощён!"
А старичок, в ответ на эту речь их,
Твердит в слезах: "Да разве ж я тюремщик?
Мне всех вас жаль. Да Я-то тут при чём?"
(Старик-кладовщик. Из цикла "Сонеты к картинкам". Не позднее 1960-1963 годов)
Заглавное Я слышится здесь безошибочно. Но вот так сразу отозваться, как следовало бы - я затрудняюсь, и
приходится отложить ответ до другого раза.
Юрий МИЛОСЛАВСКИЙ
Принципиально провинциальный
Принципиально провинциальный
ЮБИЛЯЦИЯ
Известному русскому писателю Юрию Васильевичу Красавину исполнилось 75 лет. Он автор полутора десятков книг (романы, повести, рассказы), выходивших до 1990 года массовыми тиражами в лучших издательствах страны. С тех пор - почти четверть века! - наши столичные издательства "не замечают" писателя. И это при том, что каждый год он выходит к читателям с журнальных страниц то с романом, то с повестью.
Но вот случай, прямо скажем, уникальный: власти районного городка Конаково Тверской области, где живёт писатель, в 2010 году издали полное собрание художественных произведений Ю.В. Красавина в 14 томах для библиотек города.
"ЛГ" поздравляет писателя с юбилеем.
- Именно так, принципиально провинциальным, поименованы вы в статье одного из критиков. Как относитесь к такому определению? Вас не задело это?
- Мне оно по душе. Конечно, сравнение столичности и провинциальности испокон веку не в пользу последней. Подразумеваются некоторая ущербность, простоватость живущих в провинции. Это в определённой степени принижает тот или иной образ, будь то литератор или его книга, в то время как столичность, прилагаемая к чему бы то ни было, прямо-таки осиянна светом. Я вырос в деревне и всю свою взрослую жизнь обитал в малых российских городах, переселяясь из одного в другой, словно с улицы на улицу, вследствие чего был верен нашей русской провинции и по сердечной привязанности своей, и тематикой своих сочинений. Но при этом именно я, провинциальный писатель, являюсь автором столичных журналов: "Нового мира", "Нашего современника", "Знамени", "Роман-газеты", "Москвы"[?] Я опубликовал в них 15 своих романов и повестей, и ещё 20 в лучших региональных журналах. Кто из писателей, живущих в столице, может похвастать таким послужным списком?
- Известное дело: именно провинциальные писатели - Лев Толстой в Ясной Поляне, Тургенев в Спасском-Лутовинове, Пушкин в Михайловском и Болдине, Достоевский в Старой Руссе, Чехов в Мелихове или Ялте сделали XIX век золотым веком русской литературы. Это не в последнюю очередь потому, что "служенье муз не терпит суеты", а музы обитают только в единении с живой природой. Но и классикам нашим без Москвы было никак.
- Ныне столица наша - как соседнее государство: и язык литературных сочинений там другой, и тематика их, и характер поведения литераторов, озабоченных лишь премиальными деньгами. Провинциальные писатели XIX века не позволяли себе кстати и некстати употреблять казённо-суконные слова, писать на смеси французского с нижегородским. Их инструментом был живой великорусский язык, который обеспечивал ту божественную высоту философской мысли и художественности, что делала их творения "золотыми". Текст, помимо прочего, - словно партитура музыкального произведения, мелодия как бы "подстилается" под смысловое содержание, служит благородным фоном, покоряя и очаровывая.
- Недавно вы заявили: "Я уж ныне не мечтаю затеять роман или повесть[?]"
- Ну, это лукавство, и не более того. Литературное творчество - высшее наслаждение, перед ним все прочие радости жизни ничтожны. А потому я продолжаю[?] Вот в первом номере журнала "Наш современник" за 2013 год увидит свет моя новая повесть "29 праздников"[?] Готова и ещё одна повесть - "Татьяна Ларина".
- Хотите дописать "Евгения Онегина"? Вас не смущает то, что попытки продолжить "Войну и мир", "Мастера и Маргариту" не обернулись ничем, кроме конфуза?
- Героиня моей повести всего лишь носит имя пушкинской провинциальной барышни. Моя Татьяна живёт сегодня рядом с нами, но она по духу своему родственна пушкинской. Ей страшно в нашем мире. Самое главное её стремление - сберечь чистоту души, не замараться тем, что творится ныне вокруг, - это и служит сюжетом для моего сочинения. Но вот вопрос: станут ли эти мои новые повести книгой?