Не каждый замолен грех.
В небе - сиянье звёзд -
Знаки Господних вех.
Мир не настолько плох,
Чтоб жить, любовь хороня.
Не битых - не меньше трёх
Надо брать за меня.
* * *
Трагедия уходит на покой,
Как героиня сыгранного акта,
И пишется нечаянной строкой
Признание свершившегося факта.
Всё хорошо, да неприютно как-то,
Неловок повседневности покрой,
И не сойти с наезженного тракта,
И не потрогать будущность рукой.
Идея жизни всё-таки проста:
Взлелей успех, сопротивляйся бедам,
Не дай рассудку обернуться бредом.
Легка в дороге первая верста.
Глядишь, а дальше - тёмные места,
А наш итог и вовсе нам не ведом.
ГОРОДСКОЙ ДИПТИХ
1.
От площадей
В проёмы улиц,
Смывая ржавый снег,
Текло,
От солнца мартовского жмурясь,
Как наваждение,
Тепло.
Оно от стран предельно дальних,
Пройдя сквозь толщу зимних дней,
Коснулось вновь колонн Ростральных
И петропавловских камней.
Как будто час урочный пробил!
Мой город полон синевы.
И стал добрее чёткий профиль
Надменных зданий вдоль Невы.
2.
Смотри, как бьёт в гранит
волна тугая,
Парит мостов узорное литьё.
Жизнь, что была, она была такая -
Запомни и не думай про неё.
А впереди, почти как на ладони,
Вся жизнь твоя на сотни лет вперёд:
Взлетает, словно клодтовские кони,
Но никогда узды не оборвёт.
Предвиденья надёжная основа
Лежит в тебе до срока,
как балласт, -
В погожий день ко дну
тянуть готова,
Но в штормы
Опрокинуться не даст!
«Недолго сторожем работал…»
«Недолго сторожем работал…»
НЕВСКИЙ ПРОСПЕКТ
ПИСАТЕЛЬ У ДИКТОФОНА
Сергею Носову не хочется походить на Борхеса
- Известность вам принёс роман "Хозяйка истории", ставший финалистом российского Букера в 2001 году. Чем это событие для вас стало?
- Тем и стало, что роман обратил на себя внимание. Кое-кого он сильно разозлил, но в целом вызвал интерес. Только читать его надо не в журнальной, сильно сокращённой редакции, а в книге, и только так. Надеюсь, скоро переиздадут. С добавлениями.
- Последующие шорт-листы "Национального бестселлера" уже не так радовали?
- Во всяком случае, не огорчали. Но, знаете, лёгкий абсурдизм, присущий некоторым моим сочинениям, похоже, отзывается и в моей жизни. Если вспомнить ещё "Большую книгу" и премию "Нос", я в шорт-листах шесть раз побывал, а кроме того, "лонги" были. Мне уже самому казаться начинает, что это миссия у меня такая - константным присутствием привносить элемент абсурда в славную идею премиального процесса. Сам-то я к этому спокойно отношусь. Отметят или нет книгу премией - на её достоинствах и недостатках это никак не отразится.
- Вас называют блестящим стилистом, а сами вы что думаете о своей прозе?
- Думаю, что, как бы меня ни называли, самому мне лучше не думать о собственной прозе. А то будет, как с той сороконожкой, которая разучилась ходить, задумавшись об особенностях своего шага.
- К вам обычно ещё применяют эпитет "поэт", но я вот заглянул в "Журнальный зал" и не обнаружил ваших стихотворных подборок. Вы давно уже не пишете стихов? Или публикуете их в каких-то экзотических изданиях?
- Вы правильно сказали "ещё применяют". Это по старой памяти. Стихи редко пишу, а когда-то много писал. Было время, когда не мог не писать, а сейчас могу. Значит, что было, то прошло. А печатался в разных сборниках коллективных и антологиях. Скажем, я участник антологии "Поздние петербуржцы", составленной Виктором Топоровым в начале 90-х. Я - единственный из той замечательной антологии, кто так и не выпустил персональную поэтическую книгу. Как-то не очень понимаю, что с этой книгой делать. Друзьям дарить? Жене? Но жена и так всё читала. Может быть, и надо издать. Но я даже не знаю, как издают стихи. Прозу - знаю. Это когда спрашивает издатель: нет ли нового чего. Отвечаю: есть. Оно и выходит. А про стихи никто не спрашивает. Значит, никому и не надо.