Вооружённым опытом постановок современной пьесы всегда легче классику делать более близкой, современной зрителям. Много предыдущих лет я часто слышала от моего давнего друга Слободчука: а вы назовите мне из сегодня написанного пьесу, равновеликую "Горю от ума" или "Вишнёвому саду". Ну так не бывает! И только время расставляет всех по своим местам. Кому и какое место уготовано в веках. И уж если на то пошло, то в театре идёт не только вечное, бессмертное, а то, что называется - репертуар, и сегодня, сейчас ведёт со зрителем разговор со сцены в продолжение их жизни и забот, о самом злободневном и актуальном. Современная пьеса, современный спектакль с животрепещущей темой и героями очень нужны зрителям, но и актёрам. Тогда их разудалые герои из пьесы А.Н. Островского "На бойком месте", прекрасный спектакль, не первый сезон идущий в Белгороде, без всякого искусственного осовременивания материала, без сегодняшних платьев, но внутренне, по современному способу актёрского существования ещё более приближаются к своим зрителям. Здесь бесспорно лидирует Павлин - Виталий Бгавин, фат и романтик одновременно, циник и большой ребёнок, балованный красавец, которого, как известно, по ходу дела делят тоже совершенно замечательные Евгения с Аннушкой, две чудные стервочки в исполнении звёзд театра, - Эвелины Ткачёвой и Вероники Васильевой. В тесной компании с ними Вукол Бессудный - Игорь Нарожный, объёмный, глубокий, яркий характер. А Россия в спектакле Юрия Иоффе на постоялом дворе теперь уже позапрошлого века на большой проезжей дороге кутит и пьёт, любит и дерётся, как в современном Куршавеле: то ли со зла, то ли от тоски и скуки, то ли просто так, по привычке, без причин... Может, и немодно, но люблю, как привыкла, содержательный театр, со смыслами. Потому и дружу много лет с Белгородом, с кем сошлись наши пристрастия.
Нынешним театрам непросто найти современную пьесу, отражающую жизнь в формах самой жизни, так востребованную российской провинцией. А разве просто сегодня собирать, коллекционировать труппу?! Находить близких по духу режиссёров-постановщиков?.. Вот сейчас очередной традиционный фестиваль, уже девятый, посвящённый Михаилу Щепкину, готовят. Надо отобрать, пригласить лучших из лучших своих коллег, чтобы белгородцы осенью будущего года увидели реальную картину сегодняшнего театра. Сравнили. Обычно после каждого фестиваля здесь ещё больше любят свой театр, своих актёров. А значит, на других посмотреть и себя показать.
Конечно же, и у них не бывает без проблем и недостатков. Люблю белгородцев за то, что они умеют достойно их преодолевать. И держатся в серьёзном и честном отношении к делу, в профессионализме.
А что касается моей позиции, то, согласно ей, критикам не надо театру врать и стараться быть, а не казаться необходимыми друг другу. Полезными... Не разочаровывать друг друга.
Анна КУЗНЕЦОВА,
БЕЛГОРОД - МОСКВА
Та ещё интертрепация...
Та ещё интертрепация...
Казус
"Весёлая вдова" Франца Легара в Московском музыкальном театре им. К.С.Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко
Никаких разумных толкований случившемуся.Трудно даже отдалённо, перевоплотившись в режиссёра, проникнуться его логикой, исходными посылками - для чего, за что нужно было так выступить с собственным суждением по поводу "Весёлой вдовы", не просто великого музыкального сочинения, но уже, конечно, и мифа мирового музыкального театра. А с мифами нужно бороться - вот, пожалуй, установка, объясняющая все перевёртыши постановки.
Во-первых, радикальную дегероизацию прелестной Ганны Главари. Она у них превратилась в "лысую певицу", какую-то оторву, развязную, бескультурную, не занятую ничем, кроме эпатажа окружающих; ни глубины, ни интеллекта, ни личностной привлекательности, не говоря - артистического и чисто женского обаяния (Наталья Петрожицкая). Окружение ей под стать. От имени персонажей оперетты Легара представительствуют полудурки, с намеренно стёртыми физиономиями, внешностью, в унифицированных костюмах, не позволяющих ни танцевать, ни двигаться, но лишь подчёркивающих всеобщее вырождение. Это относится и к обитателям посольства вымышленного государства Понтеведро в Париже (особенно к ним), и к самим парижанам. Уже в прологе, где хоронят миллионера, старого Главари, воссоздано партийно-номенклатурное сообщество позднесоветского периода. Люди в серой униформе (каракулевые шапки, френчи или что-то в этом роде) под звуки похоронного марша (на изменённую тему канкана из последнего действия) произносят по бумажке тупоумные эпитафии над покойником. Артисты кто беспомощно, кто грубо силятся воспроизвести в мимике, интонациях речевой стиль партаппарата - в него вдруг устремил критические стрелы "европейский" режиссёр прибалтийского происхождения Адольф Шапиро.