Антология вводит новое летоисчисление, выделяет молитвы как поэтический жанр, изначально существовавший в русской поэзии. Молитвенные шедевры Ломоносова, Державина, Пушкина, Лермонтова - продолжение великих традиций.
Думаю, многие, как и я, откроют для себя заново Александра Сумарокова, Гавриила Державина, да и "дедушку Крылова", Петра Вяземского, Алексея Кольцова как выдающихся религиозных поэтов. Очень важными представляются подборки молитвенной поэзии Василия Жуковского, Фёдора Глинки, Вильгельма Кюхельбекера, Кондратия Рылеева. Не менее интересны и многие "забытые" или же ранее вовсе неизвестные имена. Поэзия и судьба князя Сергея Ширинского-Шихматова, принявшего постриг с именем Аникиты, на "необыкновенное дарование" которого тщетно пытался обратить внимание современников Кюхельбекер в своей программной статье 1825 г. Знаменитый государственный деятель эпохи Александра II Пётр Валуев впервые предстаёт в антологии как религиозный поэт. Публикуются не только стихи, но и "царский катехизис" духовника трёх российских императоров (Николая I, Александра II, Александра III и всех цариц, царевичей, царевен) протопресвитера Василия Бажанова. Этот весьма поучительный документ называется "Обязанности Государя". Обязанности перед Богом и народом: "Издавая законы и требуя от своих подданных беспрекословного повиновения оных, Государь сам должен служить для них примером уважения к оным и, пользуясь неограниченной властью, никак не должен позволять себе произвольных действий и несправедливости в отношении к своим подданным[?]"
Хотелось бы обратить внимание на биографические статьи, предваряющие каждую поэтическую подборку. Это не просто справки, а зачастую целые исследования о поэзии и необыкновенных судьбах Фёдора Глинки, Семёна Раича, Андрея Муравьёва, Елизаветы Шаховой (матери Марии), К.Р. (Константина Романова) и других поэтов. Из галереи таких "портретов" складывается совершенно новая картина истории самой русской поэзии. Честно признаюсь, я читал эти биографические статьи с не меньшим интересом, чем сами стихи.
Второй том полностью посвящён новохристианской поэзии ХХ века и начала нового тысячелетия. Это первый поэтический свод, и сам термин "новохристианская поэзия" тоже вводится впервые. Наряду с молитвенной поэзией Серебряного века представлено более 70 поэтов русского зарубежья, выполнивших свою историческую миссию в стихах-молитвах о спасении России. Но и в самой России, как отмечает автор-составитель, в эти же трагические годы "атеистической одури" (слова митрополита Иоанна Снычёва) зарождалась новая христианская поэзия, освящённая именами священномучеников Илии (Громогласова) и Владимира Лозины-Лозинского.
В самый разгар Гражданской войны в Крыму Максимилиан Волошин запишет: "Во время Войны и Революции я знал только два круга чтения: газеты и библейских пророков. И последние были современнее первых[?]" Не менее характерны строки из его писем тех лет: "Наступит момент, когда ничего нельзя делать, а можно только молиться за Россию". Но стихи самого Максимилиана Волошина: "Молитва о городе", "Заклятие о Русской земле", "Заклинание от усобиц" - были далеко не единственными. В антологию вошли "Подвальные стихи", созданные в 1921 г. в Крыму одной из выдающихся поэтесс Серебряного века Аделаидой Герцык:
Лишь здесь, в могиле предрассветной,
Твой ум постиг,
Как часто пред тобой и тщетно
Вставал Мой Лик[?]
В 1917-1919 гг. в том же Крыму Владимир Набоков создал "ангельский цикл" стихов, а в 1920 г., уже будучи студентом Кембриджского колледжа Святой Троицы, написал стихотворение-реквием о России "Панихида".
И всё-таки первыми были молитвы не Волошина, не Герцык и не Набокова, а Марины Цветаевой из "Лебединого стана", с указанием даты создания: "4 апреля 1917, третий день Пасхи". Именно в этот пасхальный день, за год до расстрела цесаревича, появились её провидческие стихи:
За Отрока - за Голубя - за Сына,
За царевича младого Алексия
Помолись, церковная Россия!
В октябре 1917 г. в Тобольске царевнам передали столь же провидческую "Молитву" Сергея Бехтеева, в которой [?]арская семья произносит слова своей предсмертной молитвы за десять месяцев до расстрела: