Примерно как если бы Толстой вместо своих историософских штудий включил в текст "Войны и мира" отрывки "Описания Отечественной войны" историка Михайловского-Данилевского - тоже, кстати, в четырёх томах. Или как если бы искусствоведа, что выложил в Интернете фотографию "Чёрного квадрата" Малевича, назвали бы великим русским художником.
Возвращаясь к самим "народным нарративам" (правда ли они, выдумка либо литобработка), хочется вспомнить жаргонное словечко "педаль", каким студенты старших курсов Литинститута обозначали чрезмерное эмоциональное давление на аудиторию. Как у того же Достоевского в сцене убийства лошади: конечно, сильнейший эпизод, но напиши с подобным надрывом целый роман - его станет невмоготу читать. Катарсис не может продолжаться все два часа театральной постановки. Непроглядная темнота, пьяные метания, бесконечное "на тракторе перевернулся, погиб"; словно в насмешку, несколько "счастливых" исходов: муж безвестной рассказчицы стал инвалидом, зато не пьёт, - всё это притупляет наше впечатление, так что к концу совсем перестаёшь воспринимать необъятный поток сознания новых и новых людей. И предлагаемый выход - интимное счастье филолога Фёдора в швейцарском шале - как-то не укладывается в общую концепцию духовности и обретения России.
Помнится, годах в восьмидесятых редакция журнала "Уральский следопыт" в числе требований к фантастическим произведениям установила, что не принимает к публикации рукописи, где раскрывается тайна Тунгусского метеорита. Ровно так и сейчас: русская душа - слишком многомерный объект, чтобы её можно было поверять диктофоном.
Эдвард ЧЕСНОКОВ
Антон Понизовский. Обращение в слух. - СПб.: Лениздат; Команда А, 2013. - 512 с. - 50 000 экз.
Гадкие утята Хосе Абреу
Гадкие утята Хосе Абреу
А МУЗЫКА ЗВУЧИТ
Вообще-то я собирался писать совершенно на другую тему, но смерть Уго Чавеса поневоле перетянула внимание на себя. Можно по-разному относиться к архихаризматичному команданте, но есть совершенно очевидные вещи, с которыми спорить просто глупо. Это странное сочетание детской непосредственности и абсолютной прагматичности, холодного трезвого расчёта и дальновидности, скрывающееся за маской наивного романтика-революционера, всегда было мне очень симпатично. Не последнюю роль в этом сыграли музыкальные способности команданте - он любил и умел петь (до сих пор среди ветеранов Ленконцерта бытует легенда о молодом латиноамериканце, который собирал команду музыкантов для гастролей по российской глубинке в качестве солиста) - во всяком случае, диск с песнями Чавес записать успел. Наверное, именно эта любовь к музыке и своему народу помогла Чавесу сделать то, о чём пойдёт речь ниже, - сформировать и укрепить у себя в стране мощнейшую систему музыкального воспитания El Sistema. Справедливости ради надо сказать, что система эта зародилась задолго до того, как Чавес пришёл к власти. Но именно при нём она получила ту мощнейшую государственную поддержку, которая позволила ей стать лучшей в мире на сегодняшний день.
Создателем системы является венесуэльский композитор, дирижёр и педагог Хосе Антонио Абреу. Именно ему в конце 70-х годов пришла в голову идея создания системы социальной адаптации детей и подростков из неблагополучных семей посредством музыки.
"Для детей, с которыми мы работаем, музыка - практически единственный путь к достойному общественному статусу. Бедность - это одиночество, печаль, неизвестность. Оркестр - это веселье, мотивация, совместная работа, стремление к успеху", - говорит Хосе Антонио Абреу. Дети приходят в оркестр начиная с a[?][?][?] лет и с первого же урока начинают музицировать, даже не зная нотной грамоты. Главное условие - постоянные ежедневные репетиции - в день дети занимаются по 3-4 часа. Всем предоставляются бесплатная школьная форма и обед, за каждым закрепляется персональный, довольно качественный музыкальный инструмент. В основе репертуара - западноевропейская классика и латиноамериканская классическая и народная музыка. При этом в одном музыкальном коллективе могут соседствовать дети разных возрастов. Старших учат помогать младшим. Со временем старшие ученики становятся ассистентами преподавателя, а с 15-16 лет им могут поручить руководство своим оркестром. Таким образом, к 25 годам молодой венесуэльский дирижёр в среднем 8-10 лет проводит за пультом собственного коллектива, о чём выпускник европейской консерватории или музыкального университета может только мечтать. Отдельная программа существует для детей с физическими недостатками. Оркестр для большинства детей становится и школой, и семьёй, и обществом. Результатом служит невероятная сплочённость, энтузиазм и ансамблевое чутьё. [?]а более чем 30 лет существования El Sistema через неё прошло более двух миллионов человек.