Печально, что многие современные молодые композиторы обходят его вниманием и не знают его. Жаль также, что у нас, за исключением Мариинского театра, Вагнера почти не ставят. И, кстати, это отношение начинается с учёбы - певцы в консерватории не поют Вагнера. Конечно, у него сложные партии, для этого требуется физическая подготовленность. Но Вагнер обойдётся без российских певцов, а они без него нет. Сегодня у нас очень ощущается отсутствие вагнеровских и штраусовских певцов.
Любимой оперой Николая II была "Гибель богов"... Кстати, до 1920-1930 годов Вагнера в России ставили, в том числе в первые годы [?]оветской власти.
Моё знакомство с его музыкой произошло рано: мой покойный отец играл клавиры Вагнера. Потом последовало безумное заучивание его опер в консерватории. Всё изменило "Кольцо нибелунгов" в 1975 году на гастролях Шведской оперы, потом Большой театр поставил "Золото Рейна" с Ю.И. Симоновым. Когда я увидел эти оперы живьём, слушал и наслаждался. И если Вагнер и не стал моим любимым композитором, то я начал его изучать. Во время моей работы в Мариинском театре советником Валерия Гергиева были поставлены все оперы, кроме "Тангейзера". Тогда я полюбил его музыку. Всё-таки Вагнер раскрывается именно в опере: в записи многое теряется, ведь он старался очень подробно осветить все истории на сцене, и наблюдать это - огромное психологическое удовольствие. За два года я не пропустил ни одной репетиции и спектакля "Парсифаля" в Мариинском театре. Однажды я слушал его пять дней подряд - и это уже становится потребностью. Там есть невероятные красоты, и каждый раз ждёшь - когда они прозвучат.
Это фантастика.
Александр ТИТЕЛЬ,
народный артист России, художественный руководитель и главный режиссёр Оперной труппы Московского академического музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко:
- Я никогда не ставил Вагнера, но, конечно, обдумывал возможные постановки и "примерял" их к нашему театру.
Оперы Вагнера - это особый мир, особый оазис, которому нельзя подражать, потому что все подражатели тут же становятся заметны. Все оркестровые приёмы были обусловлены у Вагнера эпическим содержанием, и все эти огромные бесконечные дуэты возможны только у него. Так он слышал некий идеальный мир. И этот мир подходил для него. Есть композиторы, которые рассказывают про нашу жизнь. А есть те, кто пишет не о ней, но их произведения замечательно опосредованно связаны с нашей жизнью - возьмём музыку эпохи [?]арокко, оперы Монтеверди.
Вообще опера - это всегда некая божественная история, и Вагнер этой божественности очень соответствует. Но есть и крайность - когда его оперы разыгрываются в некоторых космических пространствах между богами и титанами. Не стоит забывать, что Вагнер жил в разделённой на княжества Германии, и он-то слышал "соседей по квартире". Атмосфера, в которой он жил, тоже входит в его оперы - там есть немецкая семья со своими немецкими и общеевропейскими проблемами.
Ржавеющее яблоко
Ржавеющее яблоко
Роман РУБАНОВ
30 лет. Работает в Курском [?]еатре юного зрителя "Ровесник". Лауреат Шелиховской медали за большой вклад в развитие поэзии западного региона Курской области (2009, Рыльск), обладатель диплома в номинации "Иностранная литература" литературной премии "Алтын Калам-2011" (Алмата, Казахстан), участник X форума молодых писателей России (2010, Москва, Липки), лауреат международного литературного конкурса "Согласование времён-2011". Печатался в журналах "Нева", "Лампа и дымоход", "День и ночь", альманахе "45-я параллель", "Зарубежные задворки", "Артбухта", "Ликбез" и др.
* * *
Курю чужие, а убьют свои[?]
В каком-нибудь бою под Аустерлицем
Пластмассовый солдатик задымится,
И для него закончатся бои,
В игрушечном мирке, под потолком,
Где ничего давным-давно не страшно,
Закусывая пряником вчерашним
Соседский суррогатный самогон,
С ранением в пластмассовой груди,