Гибельный разрыв
Политику не зря причисляют к искусству. А в искусстве, как известно, количество не переходит в качество. Из тысячи кошек, как говорят китайцы, не сделаешь одного тигра. Множество профессиональных чиновников и бизнесменов - это ещё не национальная элита. Сложится ли новая русская элита – зависит от того, начнут ли эти люди связывать свои интересы, будущность, судьбу с интересами, будущностью, судьбой России и русского народа.
Военная косточка
Большинство представителей нашей бизнес-элиты поражает своим легкомыслием, психология временщиков, унаследованная от советской элиты, прикипела к ним намертво. По данным социологов, российская бизнес-элита не строит долгосрочных планов и не создаёт династий. Деньги они предпочитают хранить за границей и там же учить детей.
Перед нами модель поведения, в корне отличающаяся от тех стран, где есть давно сложившиеся элиты со своими традициями. Ни о каком, даже зачаточном патриотизме этих людей говорить не приходится.
Лишь иногда, утверждает социолог Ольга Крыштановская, некоторые наши бизнесмены "поступают совершенно обратно. Забирают детей из этих школ, перевозят их в Россию. И начинают думать о том, как социализировать своего ребёнка здесь для того, чтобы он продолжил бизнес, который начат отцом здесь. Его надо учить здесь, чтобы он умел разговаривать со здешним чиновником, со здешним бизнесменом. Я бы сказала, что наиболее умные из бизнесменов, они вот этот путь проделывают". Но самых умных-то ведь всегда лишь единицы.
Итак, новая бизнес-элита оказалась непатриотичной в своей массе. Не говоря уж о нерусских её представителях, для которых интересы русских не могли ничего значить в принципе. Но и новые русские без зазрения совести норовят распродать доставшееся им почти даром богатство, а затем вывозят капиталы из страны.
Здесь кроется важное отличие бизнес-элиты от корпуса элиты политической, чиновничьей. Ибо те как раз преимущественно отправляют детей в такие вузы, которые обеспечивают карьеру в России. То есть в отечественные, ведь ни Кембридж, ни Оксфорд, ни Гарвард никакой карьеры здесь гарантировать не могут.
Таким образом получается, что шанс на создание настоящей – династической, потомственной – элиты в нашей России имеет политический класс, но не бизнес-класс.
За одним, среди бизнесменов, исключением – бывших военных. Поскольку годы службы привили им убеждения не только патриотические, но и славянофильские, русско-националистические (как известно, офицерский корпус традиционно наполняли по большей части русские). А это очень важный момент. Если учесть, что среди управленческой элиты военные также заняли весьма значительный сектор, можно предположить, что именно в лице сословия отставников сегодня закладывается фундамент, основное ядро грядущей русской элиты. Что вообще-то соответствует тысячелетней русской традиции.
Впрочем, наша ситуация содержит в себе и другие противоречия, ставит жизненно важные вопросы.
Чем отличается сегодняшняя «элита» от дореволюционной?
До революции мы имели соприродную русскому народу элиту, рощенную тысячу лет из самого этого народа, связанную с исторической Россией тысячью нитей, выросшую в традициях любви и почтения к нашей стране, её истории, к русскому народу. В составе этой элиты русское дворянство как сословие занимало центральное место, было её становым хребтом, воспитывалось ею и воспитывало её.
Революция не только уничтожила тысячелетний биологический, генетический цвет русской нации, но и прервала, уничтожив сословия, важнейший процесс социальной «возгонки» народа, его непрерывной селекции. Вдумайтесь: если бы Табель о рангах продолжала действовать после Октября, то потомственными дворянами стала бы уже добрая треть населения России из числа интеллигенции. И ведь это его лучшая часть, вне всякого сомнения!
Однако легко видеть, что в наши дни эта треть, пусть и лучшая, всё никак не может стать настоящей русской национальной элитой – ни социально, ни политически, ни нравственно. Недотягивает до этой высокой планки. Людей, подобных тем же героям Отечественной войны 1812 года, мы в её среде не обнаруживаем.