Первая скважина в районе селения Мегион дала фонтан нефти 21 марта 1961 года. Радист вломился в домик Салманова поздно ночью и протянул радиограмму: «Салманову. Скважина фонтанирует чистой нефтью дебитом 200 тонн». То есть 200 тонн в сутки. На митинге по случаю открытия месторождения Салманов тряс своими буйными, как и его характер, кудрями, свирепо сверкал белками глаз и кричал:
– Товарищи! Нефть мегионской скважины – это нефть высокого качества. Это исключительно хорошая нефть. Двадцать процентов бензина! Двадцать четыре процента керосина! Другие ценные компоненты! Но я не это хочу сказать. Совсем другое хочу сказать. Мегион – только начало. Я вот что хочу сказать: скоро все услышат о других скважинах!
Всем своим оппонентам Салманов отправил письма одного содержания: «Уважаемый товарищ, в Мегионе на скважине № 1 с глубины 2180 метров получен фонтан нефти. Ясно? С уважением, Фарман Салманов». Оппоненты ответили: это природная аномалия, через пару недель скважина иссякнет, большой нефти в Западной Сибири не может быть. Когда забил фонтан из второй скважины в районе Усть-Балыка, Салманов отправил начальству радиограмму: «Скважина лупит по всем правилам!» И ещё такую же телеграмму – XXII съезду КПСС. А лично Н.С. Хрущёву: «Я нашёл нефть. Вот так, Салманов».
Третья скважина тоже дала нефть. Скептикам пришлось признать, что в Западной Сибири найдено большое месторождение. Но они не сдавались. «А как транспортировать сургутскую нефть в европейскую часть страны?» – спрашивали скептики. Тюменский судостроительный завод изготовил 20 нефтеналивных барж. 27 мая 1964 года они доставили на перерабатывающий завод первую промышленную нефть. И пришла слава.
Один из американских нефтяных магнатов когда-то сказал: «Если у вас нет времени, то вам и некогда зарабатывать деньги». Мысль, конечно, хороша, да не про таких, как Фарман Салманов, как Виктор Муравленко, как Юрий Эрвье и сотни, тысячи других нефтяников Советского Союза. Она верна в первой своей части. Да, у них не было времени – они буквально горели на работе, чтобы добыть нефть и обеспечить величие и мощь Державе. А деньги… Что ж. С собой на тот свет даже ржавого гвоздя не захватишь.
«Да, буду совершенством»
Долгова С.Р. Накануне свадьбы. - М.: Древлехранилище, 2012. – 200 с. + 16 ил. – 500 экз.
День семьи, любви и верности, учреждённый в честь преподобных князей Муромских Петра и Февронии, проживших трудную, но счастливую жизнь и умерших в один день 25 июня (8 июля по новому стилю), в этом году выпал на понедельник. Браков в будний день, конечно, будет заключено меньше, чем в предыдущие годы, но ведь и число разводов в праздник не возрастёт. В Муроме, например, с 5 по 12 июля заявления о расторжении союзов вообще приниматься не будут.
Конечно, и ныне, и тем более восемь веков назад, когда Пётр женился на простолюдинке Февронии, стоя под венцом, о расставании никто не думал. Но легко ли найти именно свою половинку, сохранить во всех житейских бурях любовь и верность? В частности, об этом говорится в дневниках и письмах замечательных русских женщин XIX века, опубликованных Светланой Долговой в книге "Накануне свадьбы".
Из дневника Софии Гагариной, урождённой Дашковой (1822–1905) :
«Для своего кумира – да, буду совершенством, потому что как быть плохим, когда душа полностью только любовь. Но... когда способны любить очень сильно, к сожалению, могут и ненавидеть с такой же силой... Нет, любовь от всей силы своего сердца может быть только к Богу.
...В момент, когда я села за работу, вошёл великий князь. Он был хорошим, хорошим как всегда, более хорошим, чем когда-либо... он казался очень красивым и его голос был мягким и трогательным. Что он от меня хочет?.. Чего ему недостаёт?
...Этот день – святого Владимира, я была у обедни. Великий князь и великая княгиня пришли туда позже, у него был очень взволнованный вид и во время молитвы он смотрел на меня с отчаянием, я же, я смотрела на его жену, я надеялась, что он меня поймёт... Его настроение менялось каждую минуту и наиболее неожиданным и необъяснимым образом. После того, как он смотрел на меня вызывающим взглядом, он сделался вдруг покорным и умоляющим, он страдал, видя меня постоянно с Грегуаром... Я ему сказала, чтобы его утешить, несколько слов... но когда я бросила взгляд на Грегуара, я пришла в себя, я поняла, кого я должна жалеть, о счастье кого я должна думать, – он хороший, благородный молодой человек, любовь которого извлекла меня из опасности и укрыла меня под своим крылом».