А он был тогда моложе меня сегодняшнего.
На тропах Переделкина
В благословенном уголке Подмосковья Переделкине мне посчастливилось прожить уже более тридцати лет. На эти годы пришлись пики расцвета писательского Городка, а теперь его угасания и разрухи. Перед самым развалом страны и одновременно Союза писателей в деревянном городке было построено около десятка кирпичных двухэтажных домов и новое здание Дома творчества.
С тех пор в нашем поселении дома только убывали от разрухи и пожаров. Сгорели дачи Леонида Леонова, Виталия Озерова, Риммы Казаковой, Анатолия Рубинова, Анатолия Рыбакова, Артёма Анфиногенова… три месяца назад сгорел вместе с дачей и бесценными архивами Олег Михайлов.
Однако за это же время здесь появились десятки особняков за высокими заборами. Как и во всей стране, они и поделили переделкинцев на подзаборников и зазаборников.
Первыми оказались писатели в своих разваливающихся деревянных дачах. Воровское руководство Городка продало несколько десятков гектаров писательской земли, и там появились новые особняки. Однако воруют в нашей несчастной стране повсюду. Тут ничего нового!
Неведомое произошло на тропах Переделкина , на лесных окраинах, где когда-то прогуливались писатели. С запада, потеснив вековой лес, появился коттеджный посёлок «Газпрома», а с востока такие же особняки заселили знаменитое пастернаковское поле , прославленное в его стихах.
Они не только окончательно преобразили пейзаж заповедной зоны Переделкина, но и разрушили экологию окружающей среды. Ещё двадцать лет назад в переделкинских лесах можно было встретить зайцев, лис, лосей, кабанов и других обитателей заповедной зоны. Катаясь на лыжах, я встретил лису и лиса. Они так грациозно пересекали лыжню, что я замер. Мне никогда не доводилось видеть такого завораживающего бега пары этих красивых и лёгких на ногу зверей, хотя я и охотился во многих районах страны.
Тогда же можно было видеть перебегающих через железную и шоссейную дороги, которые теснят наш посёлок с двух сторон, лосей с лосятами и косуль. А в конце нашей Довженковской улицы – она раньше заканчивалась старой водонапорной башней и называлась творческим тупиком – несколько лет жил выводок куницы. Однажды моих внуков, гулявших во дворе дачи, напугала матёрая куница, которая летела по вершинам деревьев к своему выводку.
Зимой зайцы и лисы часто наведывались к писательским дачам, а дикие кабаны в поисках желудей устраивали погромы в дубовых перелесках. А уж белки и самые разные птицы жили в каждом дачном подворье, как дома.
Теперь в Переделкине и его окрестностях мёртвая тишина...
Дети третьего тысячелетия
Еду в электричке, а напротив меня сидит трёхлетний бутуз и тычет пальчиками в мобильник. Рядом, видимо, бабушка. Слежу за лицом малыша. Оно то напряжённо-сосредоточенное, то вдруг взрывается радостью победителя.
У меня пятеро таких же правнуков, родившихся в третьем тысячелетии, и младший из пяти внуков, семиклассник, появившийся на рубеже двух веков. Он возглавляет эту семейную когорту детей третьего тысячелетия.
Все они живут рядом со мною, а вернее, я с ними, и у меня есть возможность наблюдать за их жизнями и взрослением не только благоговейно, но и тревожно-радостно.
Почему меня донимает это чувство? Причин много. И я всё время пытаюсь в них разобраться. Во что уверовал, так в то, что это дети не только другого века, но другой закваски, отличающиеся даже от предшествующего поколения, моих внуков.
Казалось бы – все рядом. Ан, нет! Вмешался скачок «технической цивилизации», и он разделил поколения. Не ведаю, чего больше в этом – доброго или плохого? Вроде бы на то и прогресс, чтобы двигать человечество к светлому и доброму . Наблюдая жизнь моих правнуков, действительно вижу много здравого.
Нажимая кнопки и клавиши своих бесчисленных говорящих игрушек и собирая хитроумные конструкторы, уже в полтора-два года они стремительно прогрессируют в умственном и языковом развитии.
Моя двухлетняя правнучка Катя, видя, что я собираюсь выйти во двор, начала уговаривать: