А теперь вот лыжня Салавата
Рассекает стрелою снега.
Раскалён, как её наконечник,
Сам батыр, что свободой велик.
Но враги наседают на плечи,
И свободы осталось на миг.
На исходе ноябрьской погоды
Скоро, скоро прервётся лыжня.
Станут чёрными белые годы,
Красным – снег у чужого огня.
Будут руки в колодки зажаты,
Будет в цепи закованным шаг.
Лишь горы Каратау раскаты
Будут яростно длиться в ушах.
Непонятное буйство природы
Станет вечной загадкой для всех[?]
На лыжню отшумевшей свободы
Той же ночью навалится снег.
Дождь весенний порой половодья
Смоет напрочь батыра тропу…
Погляжу я на гору сегодня,
Наступлю на другую траву.
Жаль, что помощь моя слабовата,
Жаль, что ярость векам не страшна:
Роковая лыжня Салавата
Рваной раной по сердцу прошла.
С неба падает снег неустанно,
Льют ляйсаны, капелью звеня,–
Но никак не закроется рана,
Не смывается в сердце лыжня…
* * *
Дул летний ветер тепловато,
Живых цветов волнуя шёлк…
Тропой старинной Салавата
Я к Салавату подошёл.
Он – на коне, на скальном камне,
В лихом порыве седока
Привстав, беседует с веками,
И с ним беседуют века.
В былом
Его остались войны,
И гул побед, и звон оков…
Под ним раскинулась привольно
Сэскэтубек – страна цветов.
Другая юность ветровая
На сабантуях скачет в ряд,
И под мелодию курая
Монисты что-то говорят.
В стране – от края и до края,
Повсюду слышен этот звон…
Стоит батыр, друзей сзывая
Со всех немыслимых сторон.
А скачки ширятся игриво,
Вздымают вихри в небо дня,–
От этих вихрей вьётся грива
У Салаватова коня…
Риф ТУЙГУН
Родился в 1946 г. в деревне Акчура Кувандыкского района Оренбургской области, автор около десяти книг, таких как «Тепло рук», «Свет в моём окне», «Смятение души», «Любовь не знает опозданий», «Ночной поезд», «Есть моменты в жизни» и других, награждён почётным дипломом Международного фестиваля поэтов тюркоязычных стран, проходившего в турецком городе Малатия, заслуженный работник культуры РФ и РБ, удостоен литературных премий имени С. Чекмарёва и Ф. Карима, председатель правления Союза писателей РБ.
Мосток
Здесь, где чертей сменили джинны,
Меж рамазаном и постом,
Тоскуют горные вершины,
Соединённые мостом.
Меж двух вершин, стоящих немо
На обездоленной земле,
В речной поток упало небо,
Чтоб жить с народами во мгле.
Над этой павшей высотою,
Разъявшей Запад и Восток,
Я вновь, как мой прапрадед, строю
Не мной разрушенный мосток.
Я по нему ходил когда-то
К любимой девушке, к друзьям,
И от восхода до заката
Мосток служил тропою нам.
Мы смело вдаль смотрели вместе,
Мы вместе были велики…
На нём качались наши песни.
Звучали наши языки.
Теперь того простора нету,
Мы – каждый – в собственной норе…
Гора не ходит к Магомету,
Ну а тем более – к горе.
И то, что предки завершили,
Не впрок нам, пасынкам страны:
Две одинокие вершины
Друг другу будто не нужны.
Вершины – две.
И два народа.
Две тайны: Запад и Восток.
Одна судьба.
Одна свобода.
Один разрушенный мосток…
Душа моя
Когда ломают старый дом –
Тревожат чью-то душу в нём.
А окружающим – веселье,
Пусть старый дом горит огнём!
Урчит бульдозер во дворе.
Кричат: «Не бегать!» –
Детворе.
Творятся пыльные поминки
Доперестроечной поре.
У дома есть своя судьба,
В какой была своя борьба,
Свои раздумья и сомненья,
Своя бездумная гульба.
И кто-то пил здесь за успех,
За плач побед,
За детский смех,
А кто-то, раны проклиная,
Стеснялся плакаться при всех.
Один сюда, стыдливо чуть,
Спешил с невестой отдохнуть,
Другой же, мать свою оплакав,
Готовил ей последний путь…
Снесённый дом свезут в сарай,
В овраг, на свалку, в пёсий рай…
Что ж, на миру и смерть прекрасна –
Душа безвестная, рыдай!
Я буду трудно спать потом
И буду думать я о том,
Что и моя душа однажды
Оплачет мой снесённый дом.
