– А личные отношения поддерживаете с кем-то из бывших единомышленников? Или вы для них теперь слишком одиозная фигура?
– С Мишей я дружил до его смерти. Историк по образованию, он занял ответственный пост директора Центрального архива древних актов. Перестройка, в стране бардак, финансирования нет. А нужно содержать огромное здание, платить зарплату большому коллективу. Сердце не выдержало. С поэтами другая история. Гандлевский, Кенжеев, Цветков стали ведущими авторами либерального круга. А вы ведь знаете, как там относятся к патриотам вообще и к «Нашему современнику» в частности. Друзья юности старались обо мне не упоминать. Дошло до того, что сам факт моего участия в «Московском времени» пришлось доказывать историкам литературы – спасибо Кириллу Анкудинову! Но время умудряет. В последних публикациях С. Гандлевский и Б. Кенжеев вспоминают о наших отношениях без предвзятости. С Сергеем мы время от времени встречаемся – на писательских форумах, на шествиях «несогласных». Общаемся не то чтобы сердечно, но со взаимным уважением.
– Три десятка лет вы работаете в журнале «Наш современник». Редкое постоянство. А никогда не было желания уйти, скажем, в газету, поменять формат? Да и, чем чёрт не шутит, заняться политикой – вы же когда-то были доверенным лицом Зюганова на президентских выборах. Некоторые публицисты вполне совмещают мыслительную деятельность с политической[?]
– За столько лет я сроднился с журналом. Начинал работать с «отцами-основателями»: С. Викуловым, Ю. Бондаревым, В. Астафьевым, Г. Троепольским, Е. Носовым, В. Солоухиным, В. Распутиным, В. Беловым. Потом сам привлекал в журнал новых авторов, прежде всего публицистов – И. Шафаревича, А. Панарина, С. Кара-Мурзу, К. Мяло, Ю. Бородая, Н. Нарочницкую. Когда меня приглашали на телевидение и просили представиться, я назывался без должности, просто: Александр Казинцев, «Наш современник». И всё же порой хочется иного. Не формата – масштаба деятельности. Культура чтения, вообще культура, с которой неразрывно связана судьба русского журнала, – явления уникального, бесценного, на мой взгляд, рушится. Тиражи упали катастрофически. «Наш современник» год за годом первенствует по подписке, но это «печальные победы» – тираж недотягивает до 10 тысяч. Так что к газетам с их многотысячной аудиторией меня влечёт. Лет десять назад я, пожалуй, рискнул бы. Но – не звали. А вот недавно позвали. Но в шестьдесят поздновато менять не только место работы – стиль, темп жизни. Политика? Сегодня она неотделима от больших денег. В 90-е я выступал на Манежной, был четвёртым в избирательном списке «Державы», агитировал за президентство Зюганова. Для участия в политике требовались популярность и нравственный капитал. Теперь легко обходятся без того и другого. Зато роль капитала денежного возросла неимоверно. Нет, я не отвернулся от политики, но стараюсь влиять на неё со стороны – как публицист-аналитик.
– Помню себя 17–18-летним, тогда я зачитывался вашими статьями, публиковавшимися в «Нашем современнике». Но сейчас у молодёжи иные ориентиры, появилось много талантливых публицистов, их статьи и колонки довольно популярны, живо обсуждаются в интернете. Вы не испытываете некоторой досады? Всё же вас можно отнести к ветеранам «русского движения», но я бы не сказал, что ваше имя сейчас так уж громко звучит…
– Хотите узнать, не выпал ли я в отстой? Юбилярам такие вопросы не задают, но раз спросили – отвечу. Современно то, что связано с современностью. Я пишу о происходящем на улицах, в коридорах власти, на мировых биржах. И, между прочим, предсказываю, что произойдёт завтра. Впервые на точность моих прогнозов обратил внимание Вадим Кожинов ещё в 90-е. Его особенно впечатлили сбывшиеся предсказания развития событий в 91-м и 93-м годах. А недавно – после «арабской весны» и выступлений «рассерженных горожан» в России – рецензенты моей книги «Возвращение масс» обратили внимание, что я писал о возможности таких потрясений лет за пять до этого. Не без гордости отмечу: о глобальном феномене возвращения на политическую сцену бунтующих масс я написал одним из первых. В России эту тему одновременно со мной затронул Б. Кагарлицкий, на Западе – кумиры левых интеллектуалов А. Негри и М. Хардт. В работе «Поезд убирается в тупик», которая сейчас публикуется в «Нашем современнике», я обратил внимание на ещё одну новацию: резко радикализируется средний класс. Ещё недавно он считался опорой системы, но мировой кризис выталкивает его на улицу, выдвигает в авангард протестов. Этим объясняются и выступления «возмущённых» в Мадриде, и успех Беппе Грилло в Италии, и движение «Оккупируй Уолл-стрит», и Болотная в Москве, и волнения на площади Таксим в Стамбуле, и множество других акций, неизвестных российской аудитории. Конечно, когда обнаруживаешь, что это панорамное видение (а только оно позволяет выявить суть происходящего), что это знание, полученное в обгон других, – о новой роли среднего класса основательно высказался разве что Славой Жижек, – что всё это никому не нужно, охватывает даже не досада – ярость! Не потому что славы не хватило – потому что работа впустую.